Он был прав. Я сидел в противоположном углу камеры и молчал. Александр зажег очередную — уж не знаю, какую по счету — сигарету. Вновь загремела кованая поступь надзирателя. Усилилась горечь во рту. Чертов узел! Я обдумал сказанное и наконец пришел к выводу:
— И все-таки, если даже коллектив согласится с твоим планом, это будет сделано с одним условием: побег Белина будет организован до твоей казни.
Александр вскочил, потянулся ко мне руками. Мне показалось, что он готов наброситься на меня. Но он не двинулся с места и торопливо заговорил:
— Именно этого я и боюсь! Скажи на милость, почему я должен умирать медленно и мучительно?.. Да, это со всех снимет ответственность за мою смерть. Ведь меня не сразу отправят на виселицу вместо Белина! Ну что мы за люди! Меня удивляет наша склонность к самообману, к тому, чтобы верить, что мы справились со злом, когда нам удалось всего лишь обойти его.
Я прервал его:
— Ты несправедлив. Мы высказываем лишь предположение, не зная о том, какое будет принято решение. Ты хорошо знаешь остальных товарищей. Сообща можно придумать еще что-нибудь в дополнение к тому, что предлагаешь ты, и все будет в порядке.
Александр кивнул в знак согласия. Затем вытянулся на тюфяке, положил руки под голову и закрыл глаза. Его лицо отчетливо вырисовывалось в скудном свете наступающего утра.
Мы с нетерпением ожидали возвращения Петра — его повели в Судебную палату для оформления какой-то справки. Он должен был подробно рассказать нам обо всем, что видел по дороге. Подумать только: идешь по городу, вдали от тюремных стен, смотришь на свободных людей, греешься в ласковых лучах теплого весеннего солнца…
Счастливец вернулся к полудню. Как только Петра ввели в камеру и закрыли за ним дверь, мы тотчас обступили его:
— Рассказывай!
Петр сел в свой уголок и многозначительно улыбнулся:
— Спокойно, начинаю! Перво-наперво, к ноге моей приковали довольно увесистую цепь. Перебросил я свое железное украшение через плечо и под его звон направился к кабинету начальника. Там мне следовало дождаться конвоиров. Стою перед дверью и слышу, как начальник дает наставления моим ангелам-хранителям:
— Предупреждаю: будьте начеку! Вам надлежит сопровождать опасного коммуниста. Прокурор требовал для него смертной казни. Это матерый преступник — вы и не заметите, как он сбежит. Никаких контактов! Никаких разговоров! Если упустите, займете его место! Ясно?
— Так точно, вашбродь!
Начальник для пущей страсти охарактеризовал меня как страшилище, дабы конвоиры не утратили бдительности, однако перестарался — стражники вышли из кабинета