Началась резня. Всадники рубили с плеча, но скулнскхорцы опытные воины и сражались не на первой войне. Они крутились, уходя от ударов, и сами стремились вытащить венгров из седла или нанести им удар снизу-вверх. Они останавливали вражеские мечи своей сталью, бестрепетно принимая вызов судьбы, и подрубали лошадям ноги, рискуя получить копытом в лицо. Они сражались, и кавалерии никак не удавалось смять их или отбросить.К тому же, подошедшие из тыла бургундцы, вооруженные алебардами и боевыми косами, усилили оборону, а рыцари начали движение в обход сражающейся пехоты. Эрик вел сотню тяжеловооруженных всадников на левый фланг, Елизавета – полторы сотни – на правый. Тревога сжимала сердце, ведь невозможно было знать, устоят ли пешие вои против конных. Но одно было очевидно, фланговый удар по войску княжества Галич-Мерь не состоится.
– Пошли! – крикнула Елизавета, завидев выезжающих из леса венгров, и пришпорила Окхе, посылая кобылу вперед. – Вперед! Пошли!
– Пошли! Пошли! – подхватили многие голоса, – Ура! Скулнскорх!
Затрубили в рог, в другой, и еще, а лошадь уже перешла с быстрой рыси в галоп.
– Скулнскорх! Скулнскорх! – кричали вокруг, – Лиса! Конунг! – этот клич зажег ее сердце и Елизавета, подняв правую руку вверх, начала раскручивать медленными движениями кисти тяжелый шипастый шар.
Ну, а следующие мгновения ее жизни слились в одно длинное, полное ужаса и восторга впечатление, не поддающееся, впрочем, ни осмыслению, ни обобщению. Движение кистью… полет моргенштерна… удар, сминающий заостренный кверху шлем… Щит принимает удар булавы… Кровь, кости, куски кожи и плоти летят ошметками с возвращающейся назад кровавой звезды… Наклониться, пропуская моргенштерн над головой, отбить щитом топор, метящий в горло, и самой – возвратным движением металлического диска – ударить противника в лицо… Удар… Кровь, разлетающаяся веером… Хриплое дыхание… Божба умирающего… Проклятия раненого… Богохульства живых… Вонь, пот, кровь… Движение кисти, и смерть летит навстречу врагу… Удар… Шипы пробивают деревянный щит… Окхе привычно встает на дыбы, позволяя хозяйке вырвать застрявшие в коже и дереве стальные шипы… Удар… Ирина прикрывает ее своим треугольным щитом… Удар… Мане парирует выпад мечом… Удар… Моргенштерн разбивает всаднику грудь и, возвращаясь назад, кромсает шипами голову коня… Крик лошади… ржание… вопли… Удар… удар… удар… Смерть и кровь, движение кисти, танец щита…
Когда все закончилось, туман уже рассеялся, и взошло солнце. Речная долина, мелкая и неширокая под стать самой реке, была завалена человеческими и лошадиными трупами. Тела запрудили реку, и она перетекала через них, смывая кровь. Тела громоздились тут и там ужасающими курганами, из которых торчали перепутанные и переломанные конечности, руки в кольчужных перчатках, лошадиные копыта, сапоги. Среди мертвых лежали и раненые, молившие о помощи и пощаде или просто безнадежно стонавшие, хрипели умирающие, бились в конвульсиях искалеченные кони. Над полем смерти стоял смрад, а само это поле шевелилось и глухо мычало множеством слабеющих голосов, среди которых прорезались иногда взлетающие к небу богохульства и крики боли.