— Я буду послушным! — плакал ребенок из-за двери. — Я буду послушным! Умоляю, не надо!
— Ты всегда так говоришь! — Джеймс резким движением вырвал плечо из удерживавших его рук и взялся за головку ключа. — И всегда лжешь, маленький зловредный лжец. Тебе не убежать и больше не солгать…
— Что вы такое говорите… — Прокард Норлингтон с искренним непониманием уставился в спину Джеймса, затем нашелся и резко двинул молодого рыцаря гардой меча по затылку. Неимоверно сложный удар (учитывая тяжесть оружия, возраст старозаветного паладина и скорость, с которой он был проведен) оказался рассчитан донельзя точно — сэр Доусон негромко охнул и в беспамятстве свалился прямо в раскрывшиеся объятия старозаветного паладина.
— Очаровала тебя малышка Мот, эх, очаровала, — недовольно прокряхтел сэр Норлингтон, оборачиваясь к двери, — за ней явно кто-то был. Его присутствие было столь вещественным, как будто гость приложил щеку и ухо к косяку.
— Тук-тук… — раздался из коридора знакомый скрипучий голос. — Еще не спишь, старый друг?
— Нет, — облизнул враз пересохшие губы старик.
— Тогда открой! Разговор есть.
— Убирайся. — Все еще придерживая бессознательного Джеймса, Прокард Норлингтон медленно попятился.
— Гарн, ты слышишь, он опять не хочет впускать нас… Может, стоит напомнить ему кое о чем, а? Может, он просто забыл о том, кто он? Что ты там возомнил о себе, Прокард Норлингтон, убийца?..
Стараясь не обращать внимания на то, что продолжало доноситься из-за дверей, старик уложил своего незадачливого компаньона на одну из кроватей, после чего извлек из походной сумки свечной огарок, который с трудом из-за трясущихся пальцев зажег от масляного фонаря. Затем он соскреб пару кусочков мягкого горячего воска, скатал их меж пальцев и тщательно залепил сначала собственные уши, а потом и уши Джеймса. Отключив таким образом свой слух, старик на негнущихся ногах подошел к двери, вытащил ключ из замочной скважины, после чего вернулся к столу, тяжело опустился на стул и закрыл глаза. Он так и просидел до самого утра, не позволяя сну себя укутать, он не разомкнул своих век и больше ничего не услышал.
* * *
— Джеймс! Просыпайтесь, Джеймс! Уже утро.
Чьи-то сильные руки грубо трясли его, пытаясь заставить очнуться.
— Аааа… — Едва придя в себя, молодой рыцарь поднялся на кровати и тут же схватился за голову, ощупывая пульсирующий отек на затылке. — Что это было, сэр? Как так получилось, что… И почему я не слышу свой голос?
Сэр Норлингтон отвернулся. Он опустился на стул и уставился в стену — при этом молча указал на свои ушные раковины. Только тут Джеймс почувствовал, что у него самого они чем-то плотно забиты — должно быть, понять это сразу ему помешала боль в затылке. Не без труда выковыряв из ушей сальную и липкую массу, паладин, наконец, вернул себе способность слышать.