Инне удалось выполнить его лишь с третьей попытки — в первую ослабшие колени сразу подкосились, а на второй она поскользнулась на собственной крови. Глядя на девушку, которую прежде презирал и едва терпел, принц не мог унять тяжесть в груди. Всего за несколько минут узница стала выглядеть так, будто сутками махала киркой в шахте — отощавшая, сгорбившаяся, понурившая плечи и свесившая головку на чуть трепещущую грудь. Если бы не проклятая цепь, юноша снова бы заслонил ее собой — без малейших раздумий.
— Ноги шире! Стой ровнее, а то опять свалишься!
Фрейлина прижалась мокрой щекой к доске и задержала дыхание. Не успел принц и рта открыть, как кнут со свистом разрезал воздух и вонзился в черную гладь с такой скоростью, что оставил вмятину в пальце от макушки пленницы. Амис всерьез подумал, что существо промахнулось, но тут Наставник бережно взял обомлевшее тельце на руки и понес к выходу.
— Теперь ты знаешь, что такое ложь, — колдунья встала и неспешно зашагала следом. — Ложь — это боль. И не всегда твоя.
* * *
Парень просидел неподвижно несколько часов, пялясь остекленевшим взором на размазанную по полу кровь. Его никто не беспокоил, не давал новые задания, и на раздумья времени хватало. И лишь начав клевать носом, он вернулся в комнату, лег на кровать, не притронувшись к остывшей у стола еде, и мгновенно отключился.
Амис никогда не летал во сне. Теперь же видел неведомые земли с недостижимой высоты, и тень распростертых крыльев имела мало общего даже с самыми большими птицами. Эта тень была столь огромна, что накрывала города — разрушенные, мертвые, сгоревшие дотла. А там, где стены еще уцелели, тысячи крохотных фигурок схлестнулись в жесточайших схватках, и реки выходили из берегов от пролитой крови. Из разверзнутых бездн простирались щупальца черного тумана, окутывая материки и острова подобно гнилостной плесени. И жуткий смрад бил в ноздри, и багряное око, ехидно щурясь, наблюдало за гибелью народов, а хохот безумца звучал среди звезд.
Стук в дверь избавил от кошмара. Вынырнув из остатков холодного липкого сна, пленник побрел к двери, попутно собираясь с духом перед очередным трудовым днем в подземелье. И каково же было его удивление, когда увидел на пороге Инну. Девушка держалась ровно, не выражая ровным счетом никаких чувств, из-за чего личико словно превратилось в фарфоровую маску. К привычному черному платью добавился белый кружевной передник, а волосы придерживал того же цвета обруч, который принц поначалу с ужасом принял за бинт. Но девушка выглядела вполне здоровой, твердо стояла на ногах, блюла осанку и держала перед собой довольно тяжелый поднос с чаем, маслом и сдобой.