— Учится хорошо?
— Да пока учителя не жалуются.
— С урожаем нынче как? — помолчав, спросила Анна Максимовна.
Иван Макарович обрадовался: он уловил замешательство и ждал какого-нибудь каверзного вопроса, но, слава богу, пронесло.
— Центнеров по двадцать пять на круг соберем, — ответил он.
— А не прибедняешься? Смотри-ка, рожь как вымахала!
— Чересполосицы много. Пустотела.
— А твой сосед Струков на тридцать пять замахнулся.
— Замахнуться можно и на сто, да как бы не промахнуться.
— Осторожный ты человек, Иван Макарович, расчетливый.
— В нашем деле без расчету нельзя. Сами знаете.
— Ну, хорошо! — Анна Максимовна собралась встать и даже протянула председателю руку, чтоб помог подняться, Иван Макарович нагнулся, и на ключице у него она увидела рваный шрам.
— Что это у тебя, Иван Макарович?
Он подергал плечом, поправил ворот рубахи, чтоб закрыть шрам.
— Война.
— Но ведь ты молод был для войны.
— Всем тогда досталось.
— Мину небось разряжал? — усмехнулась Анна Максимовна.
— Угадали — мину.
— И здорово она тебя?
— Двенадцать осколков вынули.
Анна Максимовна недоверчиво поглядела на Ивана Макаровича.
— Как же ты выжил?
— А куда денешься? Заставили выжить. Мужчин после войны, говорят, и так мало останется, кто будет жизнь налаживать? — Иван Макарович запахнул ворот рубахи: дескать, хватит обо мне. — Вы сами-то где в войну были? — спросил он.
Анна Максимовна вздохнула.
— Стыдно признаться, но я войны-то, как таковой, и не видела. Учительствовала в Казахстане.
— Какой предмет?
— Все предметы. Все до одного. Учительница младших классов. А учительнице той… самой кто бы сопли под носом вытер. Семнадцатый год шел. Ну, и воевала с ребятишками. Бывало, ругаюсь на них, чтоб не баловались, а самой так хочется побегать с ними, поиграть… Ну да что об этом. Давай-ка проедемся по полям. Хочу сама поглядеть, как ты хлеб убираешь.
Часа два колесили они по свежескошенному жнивью за комбайнами. Анна Максимовна придирчиво проверяла качество обмолота. Просила остановить тот или иной комбайн, беседовала с комбайнерами. Вдруг вспомнила:
— Что-то я не вижу вашего знатного комбайнера Федора Драча?
— Болеет Федор. Язва замучила, а в больницу не хочет.
— Что значит — не хочет? Прикажи!
— Разве в таком деле прикажешь?
Анна Максимовна укоризненно покачала головой:
— Не бережем мы своих людей, ох, как не бережем… Постой, а это разве не его комбайн? Вон, вон — синий…
— Сейчас на нем жена Федора работает. Наталья.
— Ну-ка, ну-ка, останови…
Иван Макарович, выйдя из машины, поднял руку, но комбайн протарахтел мимо.
«Не заметила, что ли?» Он побежал вдогонку комбайну, изловчившись, прямо на ходу вспрыгнул на подножку.