Мы проезжаем станцию метро. Мной завладевает образ Кэти, которая приближается к входу и смотрит в камеры. Испуганная, но полная решимости победить. Полная решимости спасти меня.
Я смотрю на нее, гадая: о чем думает моя дочь? Но по ее профилю ничего не понять. Кэти намного сильнее, чем я считала.
– Что же теперь будет? – спрашивает Мэтт.
К тому времени, как я ему позвонила, все уже закончилось, и, войдя в больницу, он встретил бывшую жену и дочь, одетых в причудливое сочетание вещей, которые впопыхах собирал дома Саймон. Одежду, что была на нас в доме Мелиссы, полицейские изъяли. Они проделали это деликатно, разъяснив, что точки над «i» расставлены и мне не нужно волноваться. Все будет хорошо.
– На следующей неделе я должна дать показания, а потом Королевская прокуратура изучит дело и в течение нескольких дней примет решение.
«Вам они обвинение не предъявят, – заверила меня в больнице констебль Свифт и украдкой оглянулась через плечо, отчего можно было предположить, что со своим утверждением она перегнула палку. – Совершенно ясно, что вы действовали в целях самообороны».
Она резко замолчала, когда в палате появился инспектор Рампелло, но тот кивнул, соглашаясь с коллегой, и сказал: «Это формальность».
Когда мы подъезжаем к Анерли-роуд, я замечаю на дороге полицейского в светоотражающей куртке. Вереница конусов перекрывает одну из полос. Там по-прежнему припаркованы две патрульные машины и белый фургон криминалистов, и регулировщик по очереди пропускает едущие друг навстречу другу автомобили.
Мэтт останавливается как можно ближе к дому. Он выходит, открывает заднюю дверцу, помогает Кэти выйти и, приобнимая, доводит ее до двери. За ними идет Джастин. Он не сводит глаз с бело-голубой полицейской ленты, которая трепещет на ветру возле дома Мелиссы.
– Трудно поверить, милый? – Я выскальзываю из объятий Саймона и беру сына под руку. Он смотрит на меня, все еще пытаясь осмыслить то, что сегодня произошло.
– Мелисса… – начинает Джастин, но у него не хватает слов.
Я понимаю его чувства, ведь с тех пор, как все это случилось, сама изо всех сил пытаюсь подобрать слова.
– Я знаю, дорогой.
Мы ждем у калитки, пока Саймон догонит нас и отопрет дверь. Я не смотрю на дом Мелиссы, но даже так могу представить фигуры в белых комбинезонах на ее великолепной кухне.
Станет ли Нил и дальше там жить? «Кровь уже высохла, – думаю я, – ее глянец потемнел. Края каждой капли превратились в ломкие хлопья». Кому-то придется всё отчистить, и я представляю, как кухню скребут и отмывают, но на плитках навсегда отпечаталась тень женщины, которая там умерла.