Тереза тоже узнала Валанкура и радостно вскрикнула, однако его внимание сосредоточилось на фигуре, которая в этот момент сползала со стула на пол. Он поспешил на помощь и тут понял, что это Эмили! Бурю чувств, охвативших Валанкура при внезапной встрече с той, которую он считал навсегда потерянной и вдруг увидел в своих объятиях бледной и бездыханной, трудно описать, так же как сложно передать переживания девушки, когда та открыла глаза и увидела возлюбленного. Глубокое волнение Валанкура мгновенно сменилось радостью и нежностью, едва стало ясно, что она возвращается к жизни. Но едва он воскликнул: «Эмили!» – как она слабо попыталась высвободить руку. Однако в первый момент, развенчавший смерть любимого, она забыла о его вине и, увидев Валанкура таким, каким он завоевал ее чувства, испытала нежность и радость. Увы, солнце выглянуло лишь на несколько мгновений; воспоминания поднялись подобно тучам, заслонили сознание и снова представили Валанкура падшим, недостойным ее уважения и любви. Ощущение счастья померкло. Высвободив руку, Эмили отвернулась, пытаясь скрыть свое горе, а молодой человек, по-прежнему смущенный и взволнованный, не произнес ни слова.
Сознание собственного достоинства остановило слезы и заставило преодолеть смешанное чувство радости и печали. Эмили встала, поблагодарила его за помощь и пожелала Терезе доброго вечера. Когда же она собралась выйти из дома, Валанкур словно очнулся ото сна и жалобным голосом попросил уделить ему хотя бы минуту внимания. Сердце Эмили молило столь же настойчиво, однако она твердо решила противостоять как этим просьбам, так и уговорам Терезы не возвращаться в замок одной, в темноте. Эмили открыла дверь, и тут же порыв ветра заставил ее прислушаться к увещеваниям экономки.
Молчаливая и смущенная, она вернулась к камину. Валанкур нервно ходил по комнате: явно хотел заговорить, но боялся, – а Тереза бурно выражала радость и удивление по поводу его неожиданного появления.
– Боже мой, месье! В жизни так не удивлялась и не радовалась! До вашего прихода мы страшно горевали, потому что считали вас мертвым, и оплакивали вас в тот самый момент, когда вы постучали в дверь. Молодая госпожа рыдала так, что сердце мое разрывалось…
Эмили взглянула на нее недовольно, однако, прежде чем собралась заговорить, Валанкур, не сдержав вызванных неразумным откровением Терезы чувств, воскликнул:
– Ах, моя Эмили! Значит, я все-таки вам дорог? Значит, вы не скупитесь ради меня на сожаление и даже слезы? О небеса! Вы плачете! Плачете обо мне!
– Вы были очень щедры к Терезе, – холодно ответила Эмили, – а потому она переживала из-за того, что давно о вас ничего не слышала. Но поскольку я вернулась, от вас больше ничего не требуется.