Тем временем Эмили еще раз перечитала письма друзей, особенно близко приняв к сердцу выражение теплых чувств, утешавших ее в сожалении и печали.
Приглашение в Шато-Ле-Блан граф с дочерью дополнили отдельным письмом от графини. Повод отличался особой важностью, а потому Эмили не сочла возможным отказаться приехать, хотя предпочла бы насладиться тишиной и покоем родного дома. В то же время она сознавала, как неловко ей пребывать здесь одной, поскольку Валанкур снова находился рядом. Порой ей казалось, что перемена места и приятное праздничное общество быстрее восстановят душевное равновесие.
Когда Людовико вернулся, Эмили попросила его подробно рассказать о событиях в Шато-Ле-Блан и о том, как оказался в башне вместе с разбойниками, где его и увидел граф.
Людовико охотно подчинился, а Аннет, до сих пор не успевшая расспросить его об этом, приготовилась внимательно слушать и даже осмелилась укорить госпожу в неверии в призраков замка Удольфо, подчеркнув собственную прозорливость. Эмили возразила, что если бы приключения Людовико подтвердили суеверия Аннет, то он не сидел бы сейчас здесь.
Людовико улыбнулся Аннет, поклонился мадемуазель Сен-Обер и неспешно начал свой рассказ:
– Возможно, вы вспомните, мадемуазель, что той ночью, когда я отправился в северное крыло, вместе со мной пошли граф де Вильфор и месье Анри. Пока они оставались там, ничто не вызывало тревоги. Когда же провожатые удалились, я зажег камин в спальне и устроился у огня с книгой, которую прихватил, чтобы отвлечься. Признаюсь, что время от времени я оглядывался по сторонам с неким опасением.
– Ах, еще бы! – перебила его Аннет. – Ну а если бы ты знал правду, то дрожал бы с головы до ног.
– Не все так плохо, – с улыбкой возразил Людовико. – Правда, несколько раз, когда по замку гулял ветер и хлопали старые ставни, мне мерещились странные голоса. Раз-другой я вставал и оглядывался, но ничего, кроме мрачных фигур на гобеленах, не видел. Казалось, они недовольно хмурились. Так я просидел больше часа, а потом снова услышал шум и осмотрел комнату, чтобы понять, откуда он доносится, но ничего не заметил и вернулся к чтению, а закончив новеллу, незаметно уснул. Но вскоре меня разбудил прежний шум, причем доносился он из той части комнаты, где стояла кровать. Не знаю, подействовала ли на мою фантазию прочитанная история или повлияли слухи об этих покоях, но когда я снова посмотрел на кровать, то увидел из-за темного полога человеческое лицо.
Здесь Эмили вздрогнула, вспомнив нечто странное, виденное в спальне покойной маркизы.