Каковы основные сходства между ООО и философским постгуманизмом? И философский постгуманизм, и ООО можно отнести к онтологическому повороту[364]. Хотя их нельзя уподоблять друг другу, у них есть несколько важных общих пунктов, в частности отвержение картезианского дуализма сознания и тела, а также пост-антропоцентризм. Как указывает Грэм Харман, один из основателей этого движения, «ООО отвергает картезианский дуализм, в котором мыслящий человек рассматривается в качестве сущности одного рода (res cogitans), а животные, людьми не являющиеся, неодушевленные предметы и само человеческое тело – в качестве сущности другого рода (res extensa)» [Harman, 2015, p. 404]. Этот отказ приводит ООО к определенному пост-антропоцентризму, который, как и в случае философского постгуманизма, не совпадает с античеловеческой позицией[365]. Говоря словами Хармана: «Хотя некоторые критики ООО утверждают, что устранение людей из центра вселенной влечет более сильный тезис о “бесполезности людей”, это не так» [Ibid.]. И все же подобный пост-антропоцентризм нельзя полностью уподобить пост-антропоцентрическому подходу философского постгуманизма.
Рассмотрим этот аспект, поставив вопрос: в чем основные отличия ООО и философского постгуманизма? Хотя между этими движениями существуют некоторые важные сходства, отличия также весьма существенны. Начнем с генеалогии ООО, которая, по словам Хармана [Ibid.], связана с феноменологической традицией, Мартином Хайдеггером и Бруно Латуром. Эти источники можно обнаружить и у философского постгуманизма, однако ООО упускает один ключевой источник, а именно исследования различия (такие как феминизм, постколониализм, критическая расовая теория и т. д.), проводившиеся в рамках постмодернизма. Это упущение влечет ряд серьезных следствий: понятие человека в ООО все еще основывается на представлении о «нейтральном» или обобщенном субъекте-человеке. Человек в таком случае не рассматривается в качестве множественного понятия. Первая аналитическая рамка философского постгуманизма, то есть пост-гуманизм, в ООО отсутствует: симфония множества голосов, необходимых для развития всеобъемлющего описания человека, снова заглушается этим обобщенным пост-антропоцентрическим ходом. Харман, разделяя пост-антропоцентрический критический подход, заявляет: «В любой философской ситуации остается 50 % человека». И все же такой «человек» – который, по Харману, должен освободить место для не-человека – не был деконструирован: о каком человеке мы говорим? Здесь нам недостает одного из основных компонентов пост-гуманистического подхода, то есть понимания человека как термина, который нельзя принимать за данность. Такая неточность ведет к ряду посылок, которые в философском постгуманизме не принимаются.