— Нет, увы, я знаю заклятье только для стрекоз, причем только для этих конкретных… золотых с бирюзовыми крыльями, — усмехнулся парень. — Меня научила ему еще Ирмабелла. Поговаривают, что она сама умела создавать заклинания, я же сколько ни пытался что-нибудь придумать — ничего не работает. Но я неинициированный волшебник. Возможно, в этом все дело.
Я вздохнула, почесывая укушенную комаром ногу. Выходит, от кровососущей гадости избавиться так просто не получится. А вот бы благодать была! Хотя можно попробовать на досуге что-нибудь эдакое выдумать… какой-нибудь купол над домом от мошкары и… членов Тайной канцелярии. А что? Вдруг у меня врожденный дар, как у Ирмабеллы?
И, словно услышав мои мысли, подмастерье проговорил:
— Кстати, сегодня на базаре я еще кое-что услышал, — звучал его тихий голос, пока я самозабвенно мечтала о мире без комаров, слепней и убийц. — Говорят, крысы из Канцелярии снова активизировались. Поймали трех колдунов, один из которых был вступившим в силу. Вроде молодой парень, которому только-только удалось пройти инициацию, и он на радостях всем об этом рассказал. Ну, его быстренько и замели.
— Какой кошмар, — съежилась я, подтянув ноги на стул и обхватив их руками. — Теперь казнят?
— Пока неизвестно, — покачал головой парень. — Официальная причина, как всегда, подозрение в государственной измене.
— Волшебненько, — пробубнила я, почувствовав, как по спине прокатывается холодная дрожь.
Ведь и я могу быть на месте любого из этих колдунов. О моем существовании уже знают король и принц. Мне не удалось сохранить в тайне свое существование, и жить одинокой, никому не известной колдуньей в лесной чаще уже не получится.
В этот момент, словно в резонанс моим страхам, в дверь громко постучали.
Эйвин резко повернул голову и нахмурился. В свете только что прозвучавшего разговора этот стук казался особенно зловещим. Похоже, парень думал о том же, о чем и я… Что о моем существовании все-таки донесли Тайной канцелярии.
Стук повторился, и подмастерье медленно встал со стула и пошел открывать со словами:
— Прятаться нет смысла.
Эйвин стал подозрительно серьезен, таким я не видела его прежде. Он оглянулся на пороге и посмотрел на меня, как-то очень официально проговорив:
— Дом еще недостаточно силен, чтобы служить защитой, ронна Довилье. Открыть ли мне дверь?
Вопрос звучал настолько странно и торжественно, что я поняла: без моего позволения Эйвин, скорее всего, вообще не может никого впустить.
Я действительно была его хозяйкой…
— Открывай, — кивнула я, собравшись с силами. Всю жизнь бояться не было никакого желания.