Бибисара заторопилась, прошептала молитву:
— Астагафирулла, туэбэ, тагаллэмин колдоззамин… Ай, ходай, спаси меня! Не лишай благословения!.. Грешна, ох и грешна!.. Но как же мне поступить, если жить не могу с ненавистным мужем?
В горницу вошла Хуппиниса с подарками в руках, свалила их грудой на нары.
— Ты чего прячешься, глупая? Заступаюсь я за тебя, и напрасно!.. Сама лезешь в беду, бессовестная! Убирайся отсюда в чулан!
Хажисултан неспешно, с достоинством, вошел в покои, сопровождаемый Гильманом-муллою, сыновьями Затманом, Шахагали и Шаяхметом и незнакомым башкирским джигитом в парадном мундире Оренбургского казачьего войска.
— Мать, где моя голубка? — спросил старшую жену хозяин, мигом заметивший непорядок. — Не заболела ли, спаси аллах?
— Да, прихворнула, — соврала Хуппиниса. — Велишь, отец, позвать ее сюда?
— Пока не надо, скажу… Проходите, достопочтенные гости, садитесь, милости прошу!
На нарах красной горницы расстелили палас, по нему разбросали подушки. Хуппиниса быстро принесла кумыс в деревянной чаше, разлила по бокалам, с поклоном поднесла мужу и гостям.
— Отец, я наварила полный казан мяса. Принести?
— Обожди. Скажу… — распорядился Хажисултан, вытер полотенцем побелевшие от кумыса усы, подтянул под себя ноги в мягких сапожках, облокотился на подушку и сказал вполголоса: — Йамагат!..[27] В старину учили, что щука и после смерти кусается. Большевиков мы прогнали, а проклятый ублюдок Хисматулла все кусается, ой кусается! И Кулсубая сбил с праведного пути он, Хисматулла! Никому верить нельзя. А наше башкирское правительство бестолковое. Понять не могу, на что они надеются, наши правители. Ругали мы еще недавно царя Николая, а ведь он умел держать народ в ежовых рукавицах! И со смутьянами расправлялся свирепо… Я послал сына Шаяхмета к генералу Дутову с мольбою разрешить мне иметь собственный отряд всадников для охраны порядка… ну, и благосостояния, имущества, табунов. Его высокопревосходительство, слава аллаху, внял моей просьбе.
— На черта нам нужен свой отряд? Есть же башкирское войско! — удивился Затман.
Хажисултан не терпел непочтительности сыновей и погрозил Затману веснушчатым волосатым кулаком.
— Для тебя же стараюсь!.. — И приказал зычно: — Мать, неси мясо!
Хуппиниса внесла, поставила на ковер казан с пряно пахнущим, сочным, только что с пылу с жару, мясом и удалилась на женскую половину дома: Бибисара ее тревожила… Как она и ждала, туда уже прокрались Шахарбану и Гульмадина, донимали упреками младшую жену.
— Что вы ее мучаете? — рассердилась Хуппиниса. — Вот уйдут гости, скажу отцу, он вам задаст!