Загита втолкнули в дом, а его ординарцев оставили на дворе, но и на этот раз не разоружили.
Кулсубай чаевничал. Увидев вошедшего в горницу Загита, он и глазом не моргнул, громко, со всхлипом, выхлебал чай с блюдца, вытер полотенцем мокрые от пота лоб, шею, поднялся с ковра. Одет атаман был в английский офицерский китель с подполковничьими погонами, японские солдатские брюки; хромовые, шитые по заказу сапоги были со шпорами. Он сдвинул на затылок казачью фуражку, передвинул на бедро саблю, не торопясь разгладил тыльной частью кулака пышные, свисавшие по краям рта подусники и, царапнув лицо Загита колючим взглядом, спросил начальника дозора:
— Где вы его подцепили?
— В роще у Аю-Таша, командир-эфенде. Ехал сюда верхом с двумя вестовыми.
— По какому делу?
— Это нам не известно, господин командир!
— Зачем же сюда волокли? Не могли, что ли, в лесу прикончить? — все еще не обращая внимания на гостя, спросил со щеголеватой небрежностью Кулсубай.
— Говорит, что ваш земляк, командир-эфенде, — растерялся взявший комбата в плен начальник дозора.
— Мало ли что он выдумает!..
Теперь Загит не стерпел:
— Кулсубай-агай, этот джигит отлично выполнил свои обязанности. Я сам тебе все объясню.
— А я и разговаривать с тобой не хочу!.. Давно уже распознал тебя со всеми потрохами! Вот прикажу сейчас расстрелять без суда и следствия.
«И этого озверевшего разбойника я буду уговаривать вернуться в Красную Армию? Позорно, унизительно… А уклониться от выполнения партийного поручения тоже нельзя».
— Не сомневаюсь, что ты, агай, можешь меня расстрелять в любую минуту.
— Что же, ты приехал сюда за собственной смертью?
— Нет, для того приехал, чтобы побеседовать с тобою с глазу на глаз, — невозмутимо и многозначительно сказал Загит.
— У меня нет секретов от подчиненных!
— Значит, потом им и расскажешь, а беседовать с тобою, агай, я буду наедине.
Любопытство принудило Кулсубая подчиниться своему же пленнику. Нетерпеливым мановением руки он выгнал из горницы начальника дозора и дежурных.
— Говори!..
— Агай, дни Колчака сочтены. — Без приглашения Загит опустился на ковер, вытянул ноги.
— Ха, тоже мне секрет!
— Но пора бы тебе об этом подумать, агай.
— Это тебя не касается! — отрезал Кулсубай.
— Это всех касается, ибо завтра вся Башкирия и весь Урал станут советскими! Об этом в разговоре с твоим земляком определенно сказал товарищ Ленин.
— Это с тобою, земляк, Ленин чай пил в Москве? — издевательски расхохотался Кулсубай.
— Нет, не со мною, а с твоим другом Михаилом, — нарочно буднично сказал Загит. — Помнишь Михаила с Юргаштинского прииска?