Муссолини излагает суть, кредо своего фашизма языком Карла Маркса, фашизм, как он пишет, «стремится переделать не форму человеческой жизни, но ее содержание, самого человека, характер, веру»[98]. Если для большевиков «подлинная история», уход от предыстории начинается с победы «диктатуры пролетариата», с его всевластия, с того момента, когда к пролетарской партии приходит «руководящая и направляющая роль»[99], то для Муссолини как бывшего социалиста, марксиста, очевидно, что мессианизм в идеологии неизбежно ведет к тоталитаризму в политике, к подчинению всей жизни общества «высшим ценностям», а потому фашизм по природе «тоталитарен». Фашизм, говорил Муссолини, допускает только ту свободу, которая связана со «свободой» государства, а потому «фашизм тоталитарен», как фашистское государство. И у марксистов свобода превращается в подлинную свободу, когда она становится осознанной необходимостью, когда она отражает закономерность истории, то есть служит победе пролетариата, является «объективной необходимостью». Для Муссолини было очевидно, как и для Ленина, что «сверхцентрализм», железная дисциплина в партии в случае ее победы, с того момента, когда она становится руководящей и направляющей силой всего общества, переносится на все общество. Понятия «централизм», «дисциплина», «коллективизм» на страницах «Третьего пути» Муссолини используются столь же часто, как на страницах работ Ленина накануне и в годы его большевистской революции.
Фашизм был близок большевизму в его крайне негативном отношении к буржуазному индивидуализму, к буржуазной демократии с ее количественным подходом к политике. Наши нынешние защитники непреходящей моральной ценности советского строя забыли, чему их учили на лекциях по истории КПСС, забыли, что тот «чудовищный централизм», присущее Ленину «стремление придать неограниченную власть, право неограниченного влияния на все»[100], в чем меньшевики обвиняли Ленина, действительно вытекало из сути марксизма, из его веры, что можно целиком и полностью вытеснить «стихию» из общественной жизни, целиком и полностью подчинить ее указаниям единственно верного «научного социализма». Сама исходная идея марксизма, идея вытеснения случайностей, переноса военной организации не только на производство, но и на общественную жизнь, неизбежно вела к сверхцентрализации, к тому, что уже Муссолини называл тоталитарной организацией национальной жизни.
Именно в силу уникального характера власти в будущем обществе (у Ленина социалистической власти, а у Муссолини фашистской власти), ставящей во главу угла кооперацию интересов всех сословий и уникальности ее задачи всецело подчинить жизнь людей так называемым общественным, коллективным интересам, она может быть доверена только избранным, то есть людям, отличающимся не просто знаниями, квалификацией, но и особой сознательностью, людям, всецело разделяющим идеалы правящей партии. Парадокс, на который у нас мало кто до сих пор обращает внимание, что большевизм и фашизм проповедовали идею новой аристократии, власти избранных, власти привилегированных групп общества. На самом деле, как показала история СССР, история фашистских государств, равенство было только для тех, кто был внизу, кому в силу «недостаточной сознательности» не надлежало быть у власти. И надо признать, здесь меньшевики были правы. Они во всем оказались правы. Ленинское учение об особой роли в пролетарской революции избранных, «передовых отрядов» рабочего класса несло в себе опасность будущего раскола не только среди рабочего класса, но и внутри будущего социалистического общества. Но Ленин, как противник буржуазной демократии, как позже и Муссолини, как противник количественного подхода в политике, настаивал на том, что нет единого рабочего класса с равными правами в политике, что надо видеть разницу между передовым отрядом рабочего класса (для Ленина это были сторонники революционного, «военного ниспровержения буржуазного общества) и остальными «широкими слоями» рабочего класса, которые являются неизбежными жертвами бесконечного раздробления и отупления капиталистического буржуазного общества. «Ведь нельзя же смешивать, в самом деле, партию как передовой отряд рабочего класса со всем классом», – настаивал Ленин. Для него было очевидно, что «отупление» неизбежно будет тяготеть над очень широкими слоями «необученных», неквалифицированных рабочих