У Марии Сибиллы Мериан дела обстояли несколько иначе, потому что, хотя она самостоятельно освоила разведение насекомых и наблюдение за ними, дома ее много лет обучали ремеслу художника. Ее приспособляемость могла простираться до занятий земледелием, когда она жила среди лабадистских «избранных», однако чаще всего ей требовались умения, которыми владели разносторонние художники XVII в. Она стала живописцем, гравером, издателем, торговцем предметами искусства и учителем — как ее обожаемый отец Мериан и отчим Маррель, но она и вышивала — как ее мать.
Владение мастерством было вообще присуще ремесленникам и у мужчин нередко подкреплялось коллективным одобрением гильдии. Для некоторых женских ремесел существовали особые женские гильдии, иногда женщин допускали в гильдии, объединявшие мастеровых обоего пола. И Гликль, и Мари, и Мария Сибилла относились к большинству женщин, которые — по той или иной причине — не были членами таких объединений. В Гамбурге гильдии предназначались для христиан, а не для иудеев (тем более не для еврейских женщин); в Туре женщина, помогавшая своему зятю организовывать перевозку грузов, не могла принадлежать к гильдии, в которую входил он. Будучи художницей, Мериан имела наилучшие шансы попасть в гильдию, но в Нюрнберге она вращалась среди собратьев по искусству, пытавшихся учредить Академию. Таким образом, в молодости все три подтверждали свою компетентность, одновременно ведя домашнее хозяйство, в условиях, при которых коробки с развивающимися из личинок бабочками были разбросаны среди кухонной утвари, а советы о вышивании жемчугом давались во время кормления грудью младенца. Истинное признание (скажем, со стороны монахинь или коллег-натуралистов) пришло позднее.
Возможно, то же чувство владения ремеслом способствовало особому вниманию, которое все три женщины уделяли своим сочинениям и просто записям. Мериан явно считала собственные книги продолжением наблюдений и чисто прикладной работы с насекомыми, тогда как педагогические труды Мари Воплощения фиксировали на бумаге ее мировоззрение. Но и Мари, и Гликль бас Иуда Лейб пришли к сочинительству без всякой подготовки, не изучив даже основ риторики, грамматики или композиции текста. У них были образцы — сказки и легенды, проповеди, популярные издания и (в случае с Мари) язык урсулинского монастыря, — однако создание рукописей требовало умения строить диалог и авторское повествование. Возможно, как утверждала Мари, ее пером водил «дух Благодати», но, если это и так, он должен был опираться на ее собственные умения и навыки.