, и как можно во всей полноте постичь содержание «Муму», минуя вопрос о социальных категориях? Понимает ли современный читатель – тем более подросток – и ту часть содержания тургеневской повести, которая не является непосредственным отражением эпохи крепостничества и связана с другими проблемами общечеловеческого порядка? У некоторых методистов существует на этот счет серьезное сомнение.
Посмотрим сначала, как понимают «Муму» методисты и что они хотят раскрыть читателю – учителю и ученику. В соответствии с программой, суммируя давние соображения ряда психологов о том, что сознание детей построено на игре и будто бы чуждо серьезным категориям мира взрослых, составители говорили, что важнейшей целью изучения литературы в школе является приобщение учащихся к искусству слова, богатствам русской классической литературы, отечественной и зарубежной классики, развитие художественного восприятия как условия постижения авторского видения окружающего мира.
На изучение «Муму» в подобном плане ранее отводилось 5 часов. И здесь отчетливо видна установка на то, чтобы обойти философский смысл повести. При этом основное идейно-художественное содержание данного произведения раскрывается в следующих предложениях: «Непримиримое отношение писателя к деспотизму в любой его форме. Нравственное превосходство Герасима над челядью барыни и самой барыней. Любовь Герасима ко всему живому. Его привязанность к Муму. Возвращение в деревню как нравственная победа немого героя. Пейзаж в рассказе. Язык Тургенева. Портрет в рассказе. Сравнение как прием изображения в рассказе»[2].
По мнению составителей программы, Герасим в повести Тургенева изначально предстает как фигура героическая, его поведение должно заслуживать только одобрение, а его уход в деревню – это проявление яркого протеста против произвола и насилия[3]. По странной случайности именно этот уход в деревню и является для методистов каким-то основным пунктом в их анализе и интерпретации повести Тургенева. Так, по мнению В. Г. Маранцмана, по мере постижения всей сложности этого произведения детям предстоит понять, «что поступок Герасима не бегство, а вызов, что он уходит гордо, ощущая свое право на это, а не тайком, не крадучись»[4].
Если внимательно перечитать эту сцену, то мы увидим нечто противоположное. Герасим, безусловно, никуда не крадется, ни от кого не прячется, да это было бы противоестественно всей его человеческой природе, логике характера героя. Перед нами элементарное соблюдение художественной правды, но при этом все-таки тургеневский герой ведет себя как-то странно. Так, например, об этом гордом уходе до самого вечера никто не догадывается. Более того, до самого последнего момента все уверены, что Герасим еще здесь. Спрашивается: где же тут вызов?