Все происходило просто, в строгом соответствии с процедурой, используемой в тех случаях, когда применялась пятая поправка. В ответ на вопросы вы называете свою фамилию, адрес, а потом произносите эту вежливую и, казалось бы, ничего не говорящую фразу. Вы ничего не отрицаете и ничего не подтверждаете. Возможно, выглядите вы при этом не слишком достойно, но ведь на этом основании пока еще никого не бросили в тюрьму.
Вот почему сенатор Эрли и не пошел на заседание. Он лежал в постели у себя дома, в Вашингтоне, на шестом этаже гостиницы «Мейфлауэр», и тянул через соломинку подогретый апельсиновый сок. К кровати был придвинут столик с телевизором, и сенатор, подложив под голову еще три подушки и укрывшись тонким байковым одеялом, смотрел передачу.
Опуская на стол стакан с соком, сенатор на минуту — и не без огорчения — задумался. Сэм Фарроу, его хороший и близкий друг, отказавшись на основании пятой поправки давать показания, тем самым положил конец и своей карьере крупного профсоюзного деятеля, и своей популярности во всех уголках страны. Сознательно и бесповоротно он осудил себя на полное забвение (хотя и спасся от нескольких лет тюрьмы). А вот Рафферти, даже если он тоже воспользуется пятой поправкой и откажется отвечать, по всей вероятности, станет его преемником на посту президента союза транспортных рабочих. Ирония судьбы!..
Сенатор Эрли рыгнул, поставил стакан на ночной столик у кровати, тихо вздохнул и закрыл глаза. Такова жизнь: король умер, да здравствует король! Нужно давать дорогу молодым: Сэму Фарроу семьдесят три года, а Джеку Рафферти сорок один. Самому же Хартуэллу Эрли исполнилось шестьдесят девять.
Продолжая размышлять, сенатор вспомнил о выборах, предстоящих осенью в его штате. По крайней мере, хоть тут можно было не беспокоиться — он не сомневался, что сохранит пост сенатора до конца своих дней. Пока он жив, у членов комитета республиканской партии штата не хватит ни смелости, ни наглости выдвинуть на его место более молодого человека. Кто не знал, что сенатор не только крупный государственный деятель (даже его противники из оппозиции, скрепя сердце, признавали это), но и чертовски ловкий политик. Конечно, он поощрял молодежь, любил порой протежировать молодым людям, но был слишком умен, чтобы собственноручно выкармливать своего возможного преемника.
Сегодня Эрли чувствовал себя усталым — вчера вечером покер слишком затянулся, к тому же для человека его лет он выпил лишнего и много курил.
А потому, не сомневаясь, что Рафферти сошлется на пятую поправку и откажется давать показания, сенатор счел за лучшее провести день в постели.