Многочисленные процессы, на которых стал присутствовать Мышкин, дали ему богатый материал для размышлений. Он убедился, что простой человек беззащитен в судебных дебрях. Познакомившись лично со многими деятелями хваленого пореформенного суда, Мышкин обнаружил, что они являются «искателями золота и чинов». Много раз он наблюдал, как прокурор, только что рьяно добивавшийся осуждения обвиняемого, после заседания говорил в кулуарах суда: «А улик-то совсем не было, я никак не думал, чтобы присяжные обвинили!» Многочисленные примеры убедили Мышкина, что во многих случаях гласность на суде отсутствовала, что на местах никаких изменений к лучшему не произошло и все зависит от произвола администрации и полиции. Поэтому он стал смотреть на суд, как на пустую формальность. Он видел, что на заседаниях суда послушные царскому правительству чиновники штампуют заранее заготовленные приговоры. «А что касается до нравственного значения приговора политического трибунала, – отмечал он, – то может ли позорить человека осуждение, произнесенное судом, который приговаривал в каторгу Новиковых, Радищевых, Чернышевских?»>16
Хорошо запомнилось Мышкину его присутствие на заседаниях суда, разбиравшего в начале 1873 г. дело С. Нечаева[6]. Дело слушалось как уголовное. Тем не менее фактически это был политический процесс. Избранная публика пропускалась в зал под строгим надзором чуть ли не самого прокурора. Мышкин оказался единственным стенографом, допущенным на судебные заседания.
Нечаев вел себя на суде очень активно. Неоднократными возгласами, призывавшими к борьбе с деспотизмом и произволом, энергичными протестами он производил сильное впечатление.
Тогда же, в начале 1873 г., в жизни Мышкина произошло другое крупное событие. Работая стенографом, он имел регулярный, по тем временам значительный, заработок. Скопив определенную сумму денег, Мышкин решил приобрести типографию. Заняться типографским делом ему хотелось главным образом вследствие его старого стремления содействовать благу народа. Выпуском хороших книг для народа он хотел выполнить свою старую мечту – помочь народу поднять его сознание.
С этой целью Мышкин в рассрочку приобретает оборудование небольшой типографии, перевозит его в помещение на Тверском бульваре и после закупки новых шрифтов пускает типографию в ход. Новое дело потребовало больших расходов, тем более что заказов сначала было недостаточно. Все это заставило Мышкина уже в апреле 1873 г. сдать типографию в аренду сроком на один год ревельскому гражданину Эдуарду Вильде. За Мышкиным оставалось право набирать в отдельном помещении при типографии свои личные заказы, оплачивая лишь печать.