. Поступки Мышкина во время коллективного протеста на Каре в корне опровергают эти неправильные утверждения. В начале Мышкин высказывался против голодовки. Выражая сомнение в ее успешном исходе, он говорил: «Голодовку надо доводить до конца, нельзя отставать, когда нам сделают частичные уступки»
>81. После начала голодовки Мышкин счел своим долгом присоединиться к голодавшим. От имени 54 каторжан, голодавших наиболее продолжительное время, он написал начальству резкое заявление с изложением их требований
>82. Но ряд заключенных не выдержал, и большинством голосов было решено голодовку прекратить. Мышкин подчинился общему решению. Удалось добиться принятия администрацией лишь части требований: возвращения книг и письменных принадлежностей, разрешения курить, прогулок по двору. В результате протеста тюремщики не решились прибегнуть к телесным наказаниям. Таким образом, в этом наиболее важном для заключенных пункте они одержали верх.
Частичный успех выступления не смутил Мышкина. Он оставался чужд хандре, которая часто овладевала многими каторжанами. Его иногда только мучила мысль, что он явился невольным виновником тех строгостей, которые обрушили на заключенных власти. Тем не менее он оставался тверд. В его переписке не было ни одной жалобы. Все это делало его настоящим руководителем заключенных, слова которого пользовались большим авторитетом. Царские власти, опасаясь его влияния на арестантов, а также нового побега, решили перевести Мышкина в столицу. В 1883 г. как «зачинщик бывших на Каре беспорядков»>83 он был переведен в Петербург и заключен в казематы Петропавловской крепости, сначала в Трубецкой, а затем в Алексеевский равелины – самые страшные политические тюрьмы того времени. Вместе с ним в Петербург были привезены и многие другие каторжане, протестовавшие на Каре наиболее активно.
В страшных тюрьмах Петропавловской крепости, где свирепствовала цинга и заключенные умирали десятками, Мышкин продолжал оставаться борцом. По воспоминаниям народника Попова, заключенного в соседней с ним камере, Мышкин, умело обойдя все строгости тюремщиков, довольно быстро сумел наладить связь с товарищами. Для этого он использовал религиозные книги тюремной библиотеки. На широких полях «Христианского чтения» Мышкин обожженным концом спички писал записки, вырывал их из книги и клал во время прогулок в условленное место. При помощи этого способа Мышкин убеждал товарищей коллективно выступить за смягчение тюремного режима. При этом он категорически высказывался против голодовки в условиях, когда русская общественность ничего о ней не знает и оказать поддержки не сможет. Поэтому он предлагал сделать все возможное, чтобы о протесте стало известно в городе; все заключенные в определенный момент должны были поднять крик, бить стекла и т.д. Предложение Мышкина было принято. Было решено начать «шумный» протест с требованием выдачи книг, разрешения свиданий и переписки. Однако протест вскоре отложили ввиду появившейся надежды, что заключенных отправят из крепости назад в Сибирь. Слухи эти оказались ложными. В августе 1884 г. заключенных действительно отправили, но не в Сибирь, а во вновь открытую тюрьму в Шлиссельбурге, «русскую Бастилию», специально построенную для тех, кого самодержавие считало своими наиболее упорными противниками.