— Конечно, ох, буду. А сейчас надо отзвониться на работу. Куда мне…
Врач, Галина Петровна, удивилась:
— Катя Лаврова. И без охраны! Где ваш Олег Сергеевич?
— В колонии.
Была секундная пауза. Олега Сергеевича в колонии врач представить не могла.
— Надолго?
— Восемь лет. И я уже не Лаврова, Коршунова. Ребёнок — с венчания в колонии.
— Тюремное дитя. Понятно. Аборт?
— Нет. Помогите выносить и родить здоровенького.
— При одном условии. Я дам таблетки, чтобы каждый год по ребёнку у вас не прибавлялось. Какой срок?
— Четыре недели.
— Олег Сергеевич знает?
— Нет ещё. Свидания редки, а в письмах… читают их.
— Понятно. Ну, вы знаете — что можно, что нужно. Я не спрашиваю, зачем вы обвенчались.
— Я упросила, он не хотел меня связывать. И раньше не хотел, эта угроза висела над ним.
— Выдержите?
— Лишь бы он выдержал. Он и за эти полгода стал совсем другим. Душа разрывается.
— Вот этого не надо. Если хотите выносить и родить здоровенького — спокойствие, ровное настроение. Вот мой мобильный. В любое время.
Алексей приехал неожиданно. Свидание ему разрешили в обычной комнате, и Олег смог позвонить Кате. Она была дома, раздался звонок. И вдруг! Она не могла опомниться, только твердила:
— Олег! Олег! Олег!
Жизнь бывает разная. И такая бывает жизнь.
Потом она всё же не выдержала, а ведь не хотела сообщать в письмах:
— Олежа, я беременна, знаешь. У нас будет девочка!
— Ну, что с тобой делать!
— Лучше скажи, чего не делать, но это не про тебя, — засмеялась она.
Он опешил. Была секунда молчания. Его ли это Катя, маленький послушный лягушонок? И чтобы скрыть смущение, понёс:
— Поговори у меня! Забыла, чему я тебя учил?
— Ничего я не забыла, ни одной минуты, ни одного слова! Всё, что захочешь, Олег! Да, да, да, Олег!
— Вот это не сейчас, я и так месяц не буду спать.
— И я месяц спать не буду, Олежа, голос твой услышала. Я привезу тебе доченьку на следующее свидание. Посмотреть ещё не сможешь, а потрогать — сколько захочешь, пусть почувствует руку твою и растёт спокойно, будет знать, что есть папа…
— Хоть с третьим подожди до моего возвращения! Как ты там одна с маленькими!
— Да не одна я, и мама, и тётя Вера. Максимка в садик пошёл. Видел бы ты, как он там командует, лидер. Какое счастье, что ты смог позвонить!
Я не хотела в письмах, как я тебя люблю. Вспомни, что я тебе говорила на Острове. Я это повторяю тебе каждый вечер, слово в слово. И повторю, когда вернёшься — до последней клеточки!
— Катя, Катя, Катя!
Ему было плохо. В тюрьме хорошо только уголовникам, для которых она — дом родной, место отдыха.
И терпимо, можно сказать, для тех, кто уже забыл, что такое быть человеком. Стал жить по тюремным законам, не думая, принимая жизнь такою, какая она есть.