— Вставай, Юлия, завтрак готов!
Стол в салоне был накрыт, ожидая гостью. В тарелках остывала яичница-глазунья. Сыр, творог и крупно нарезанные огурцы и помидоры возбуждали аппетит и манили за стол.
— Чай, кофе? — спросил Исраэль.
— Чай, только чай! — отозвалась Юлия.
Исраэль ухаживал за ней, как отец за дочкой, подавал соль, менял тарелку, наливал чай. И все он делал с удовольствием, но без суеты, угощая ее, как хозяин дорогую гостью. И без конца сыпал русскими поговорками. Нарезая хлеб крупными ломтями, он проговорил:
— Хлеб — всему голова.
— Хлеб да каша — пища наша, — отозвалась Юлия.
Откусывая от огурца, он сказал:
— Без окон, без дверей — полна горница людей, — а намазывая хлеб маслом, пробормотал: — Маслом кашу не испортишь!
Юлию удивило обилие русских пословиц в его устах.
— Вы здесь один? — спросила она.
— Да, один… Жену и детей оставил дома в Иерусалиме и живу здесь один уже целую неделю. Взял творческий отпуск и готовлю доклад, — ответил Исраэль.
— Так вы из Иерусалима? — удивилась Юлия.
— Да, и живу там уже почти тридцать лет! — с гордостью заявил он. — Я же из алии семидесятых, из ватиков*.
Юлия удивилась еще больше. Не часто приходилось ей встречать ватиков, сыпящих русскими поговорками.
— А ты ведь русская, да? Не еврейка?
— Да, русская, — призналась Юлия.
— И, судя по говору, из средней полосы, — догадался Исраэль.
— Да, из Тулы…
— Из Тулы, — изумился тот, — где кузнец блоху подковал, где тульские пряники, где жил Лев Толстой?
— Лев Толстой жил в Ясной Поляне, — уточнила Юлия.
— А ты была там?
— Конечно, была, и не один раз. И в усадьбе, и на лугу, где он траву косил, и в роще березовой, и в речке местной купалась.
— Здорово! — восхитился Исраэль. — Красиво там?
— Очень!
— А могла бы ты припомнить какую-нибудь поговорку, частушку или сказку из тех мест?
— В последнее время у меня только одна поговорка вертится на языке: коготок увяз — всей птичке пропасть! — сказала Юлия, и слезы проступили между черных ресниц.
Исраэль посмотрел на нее с жалостью и сделал движение рукой, как будто хотел погладить Юлию по голове, но потом передумал и вернул руку, но Юлия заметила его движение и пожалела, что оно не состоялось. Ей вдруг захотелось жалости от человека, который по возрасту годился ей в отцы. Несколько мгновений продлилась пауза, когда никто не знал, что сказать. Юлия нашлась первая:
— А зачем вам русские поговорки и пословицы?
— Я готовлю доклад о русском фольклоре, сказках и присказках для Общества любителей русской культуры.
— А где такое общество?
— У нас, в Иерусалиме. Все началось несколько лет назад. С новой волной из России приехали поэты, писатели и художники, воспитанные на русской культуре. Сначала были неформальные встречи на квартирах, где обсуждали, критиковали и думали, как бы поскорее забыть советское и воспринять израильское. Не помню, пришли ли они к какому-то решению, но разговоров было много.