– Очень грубо с её стороны, – проворчал он. – Ходить в школу – это большая честь. Она оскорбляет нас, отказываясь идти на уроки.
– Кстати об оскорблениях, – заметил я. Мой голос дрожал от волнения, но было бы обидно промолчать. – Вчера по телевизору ты назвал меня примитивным.
– Это не оскорбление, а правда, – возразил Хори.
К моим щекам прилила кровь.
– По-моему, я не примитивный. Просто новенький в вашей школе, вот и всё.
– Если концепция фума тебе не понятна, значит, примитивный, – упорствовал Хори.
Айру неловко потёр крылья, словно они у него чесались.
– Все сходятся во мнении, что нам следует ладить друг с другом, – робко сказал он.
Меня бросило в жар. Пусть Хори противный, но всё-таки глупо с ним ссориться. Он единственный мой ровесник из жури, который не отказывается со мной разговаривать. Я налепил на лицо улыбку.
– Согласен! Прости, если как-то тебя задел, Хори.
– Не задерживай нас, а то опоздаем на урок, – проворчал он, пропустив мои извинения мимо ушей, и упорхнул дальше по коридору.
– Хорошего дня, Айру! – крикнул я и побежал за своим вредным проводником. Следом шёл солдат, проигравший в споре.
Все жури, мимо которых мы проходили, издавали неприятный кислый запах. Не такой сильный, как вчера, но всё же ощутимый.
Хори двигался слишком быстро, и я чуть не потерял его в толпе. Чтобы за ним поспеть, я разогнался и случайно врезался в него, забегая в кабинет.
– Не трогай меня! – завизжал он, и все на нас обернулись.
– Прости! – выпалил я и отскочил. Зацепился за табурет и грохнулся на пол, отчаянно размахивая руками. Выглядело это ужасно нелепо.
Жури тут же зашептались.
– Вы это видели?
– Видели, как человек упал?
Ещё до того, как я успел встать, мне в нос ударил сладкий аромат пончиков. Точно такой же шёл от Айру, когда я изобразил нага на нашем званом обеде.
– Ты не пострадал, человек Лан? – спросил Юринури, вероятно, с заботой.
– Всё в порядке, – заверил его я. – Извините, если доставил неудобства!
– Это несчастный случай, а не неудобства, – ответил Юринури и повернулся к классу. – Прошу очистить воздух, дети. Все сходятся во мнении, что запах – это невежливо.
Уже потом, когда я занял своё место, аромат пончиков развеялся. Интересно, что он означал?
Похоже было, что надо мной смеялись. Может такое быть? Жури вообще умеют смеяться? Хори и Лини утверждали, что шутить нельзя, но Айру говорил – «некоторые считают», что можно. Марф сказала, что только правительство жури против юмора. Видимо, кому-то из местных жителей шутки всё же нравились.
А запах пончиков означал, что им смешно?