В то лето мы без колебаний сделали главную покупку: приобрели металлическую кровать с мягкой сеткой и матрац. Все это таскали в дом на себе. Подумать только, Родина уже отправила человека в космос, все ликовали, радовались, гордились страной, в которой живем, народ затянул послевоенные раны, а мы только сейчас решили свою мизерную проблему. Помню, что мы отдали последние деньги, потому желудок по-прежнему оставался у нас первым страдальцем.
Шло время, жених мой был уже в соседнем селе, этим летом он закончил училище ГВФ, но почему-то не спешил объявляться. В один из субботних вечеров я подрепетилась[28] и пошла на танцы. Мама не одобряла мои увлечения танцами.
– Еще успеешь наплясаться, у Бога дней не с решето, лучше бы книги читала, я ведь не усну, пока не придешь.
Чем дольше я собиралась, тем больше получала наставлений. Слушать их было очень поучительно и смешно одновременно. Язык мамы всегда привораживал к себе, ее речи не спутаешь с другими. Как мне сейчас их не хватает!
В клубе мы встретились с Машкой. Неожиданно мое внимание привлек тихий, скромный паренек, который безучастно сидел вдали от всех.
– Машка, а это что за кавалер, который барышень игнорирует?
Она засмеялась:
– Ты чё, не узнала Аркашку, брата директора нашей ленской школы? Он сейчас студент МГУ им. Ломоносова.
Тут я вспомнила, как когда-то в детстве я долго смотрела ему вслед.
– Не переживай, ты хорошеешь с каждым днем. Он уж, поди, тебя заприметил.
Когда я вышла из клуба, из темноты навстречу шагнул Аркадий и предложил свою услугу – проводить меня домой.
Мы шли по темной деревенской улице, и в разговоре выяснились общие взгляды на жизнь, совпадение вкусов в литературе. Мы были тогда оба любителями прозы Паустовского. Правда, мне показалось, что выражался он несколько витиевато, вроде: «Изящная литература оберегает нас от грубости и пошлости, а ученая – от невежества». Я слушала его с интересом и молчала.
Мы дошли до дому, и тут я осознала, что всю дорогу мой провожатый вел себя почти как аристократ и вовсе не похож на колхозника. Это немало удивило и подкупило. Скромность, такт – редкие человеческие качества, и, как сейчас помню, вдруг я сказала себе: «Вот за него я и пойду замуж». Точнее, это сказал за меня какой-то другой во мне человек, и я сама от этих слов будто внезапно проснулась и не поверила себе. Что это было? По сей день это осталось для меня загадкой.
Только через четыре года, 15 сентября 1969 года, мы очень буднично зарегистрировали в Ленском сельсовете наш брак. Ни венчального наряда, ни хмельного пира – брак ничем не был отмечен, поскольку свадьбу только на одном желании не сыграешь. Бутылка шампанского, букетик календул – вот и все воспоминания от торжественного акта. После столь судьбоносного события молодожены сразу же разошлись по своим углам. Он – к сестре Лизе, она – к себе в каютку. Жить им было негде.