Она откладывала прививки (от тифа, желтой лихорадки, гепатита А, малярии) до последнего, сделала их за две недели до вылета, из-за чего (возможно) и случились побочные эффекты: лихорадка, тошнота. Хэммондский врач был сильно удивлен: «Джессалин, зачем вы летите в такую даль?» Она, как и Уайти, была пациентом доктора Ротфельда на протяжении многих лет.
В такую даль. Не пойми с кем.
Запинаясь, она ему сказала. Кажется, даже с оттенком гордости. В Эквадор? На Галапагосские острова? Врач смотрел на нее так, словно видел в первый раз. Седая женщина! Всего год как овдовевшая!
Видимо, до Ротфельда еще не дошли слухи о ее латиноамериканском любовнике, потому что он стал спрашивать, едет ли она в круиз с друзьями, и в этой неловкой ситуации Джессалин дала ему понять, что да, на «Эсмеральде». А про себя с улыбкой подумала: он, наверно, представил себе шикарный круизный лайнер для вдов.
Хьюго выглядел оскорбленным, обиженным. Она просит его ехать, оставив ее в номере. Вот какого невысокого она о нем мнения: он способен бросить больную подругу в незнакомой стране, языка которой она не знает…
Неужели ее муж так с ней поступил бы? Нет? Тогда почему она считает, что он, Хьюго, так поступит? Впервые за время их знакомства он говорил с ней резко.
Ну вот, я все испортила. Оскорбила его до глубины души, уничтожила его драгоценное чувство ко мне.
Какая боль. Словно в черепной коробке разбили тарелку и осколки впились в мозг.
Прости меня, Хьюго!
Нет сил плакать. Ее накрыла черная волна.
Куда он ушел? Она с трудом разжимает веки, в комнате пусто.
И все же облегчение, что она одна. Мужское присутствие в таком состоянии ей невмоготу, ощущение подавленности, истертости. Он высосал из комнаты весь кислород.
И что еще хуже, ее печаль, ее скорбь. Ее одиночество, которым она так дорожила.
Только в полной тишине одиночество к ней возвращается, своего рода бальзам.
Джессалин раздавлена, она его оскорбила и прогнала. Что, если он не вернется? Как ей тогда быть? Без него она беспомощна на краю земли.
Уайти никогда бы не оставил ее в отеле в таком состоянии. Ему бы такое в голову не пришло.
А вот она его оставила.
Именно сейчас, в разгар болезни, она осознала, что невольно предала мужа. Бедный Уайти умер – «отошел в мир иной», – а ее, Джессалин, не было рядом, чтобы подержать его за руку и успокоить. Да, она находилась в больнице, но, когда ее пустили в палату, было уже поздно: температура подскочила до 104,1 градуса по Фаренгейту[52], и сердце не выдержало. Живым она его уже не застала.
Когда она вошла в палату, все было кончено. Медики уже обслуживали мертвое тело. Извлекли трубки и иглы капельницы из замученных вен. Отключили аппарат, отслеживавший работу важных органов. Его жизнь оборвалась так внезапно, что Джессалин даже не успела попрощаться.