— Почему до сих пор не заполировали?! — возмутился зардевшийся Мусорос, вспоминая нечто прилипчиво-гадкое, а потому до жути захватывающее. — А, может, пускай остается на память? Но, все равно, разгильдяи, никак по-хорошему не понимают, пока с работы взашей ни повыгонишь!
Не хотел, — покривил тем, что имелось вместо совести Мусорос, — но придется оставить лодырей без премиальных. Хотя, вот незадача, куда меня занесло? Когда и кому выплачивал я премиальные? Ладно, пусть остаются, как сами того добиваются, без половины недельного заработка! Или лучше — без четверти? А то половина — это уж слишком…
Так и быть. — Решился Мусорос пойти на поводу несвойственной в финансовых вопросах мягкотелости. — Что с нерадивцами поделаешь? Пускай остаются без четверти, но только уж заработка месячного…
Воистину соломоново решение: со своей стороны я пошел навстречу — теперь ни у одного лакейского профсоюза нет повода в чем-либо упрекать меня, как вызывающе расточительного работодателя. Так-то! — Мусорос с наслаждением принялся прикидывать скромненькую выгоду, тем более довольный, что ловко вписался в рамки предписываемого цивилизацией обирализма, а не мордами холуйскими зашлифовал столешницу.
— Все самому, все самому делать приходится. — Довольно сопел, подсчитывая в уме нехитрые циферки прибыли. — Зачем нужна куча лакеев, если даже дефекты мебели заметить некому? Теперь, что же, чинить-латать имущество собственноручно прикажете? — Самозабвенно принялся Мусорос прикидывать экономию от теоретически допустимой саморучной работенки по обширному хозяйству, но с вынужденной неохотой от приятного занятия отказался: сызмальства никогда ничего путного не делал, не имел столь постыдной для финансиста привычки, а повсеместно загребал жар чужими ручонками.
— Все сам да сам, — покряхтел в голос по неосмысленной инерции, — этими вот руками, — осмелился погрешить противо истины.
Ну что Мусорос мог сотвороить своими-то загребалами кроме пакостного да купюрами шелестеть? — ничегошеньки, а если и помышлял в младых годах по наивности о созидательном, то недолго и непродуктивно.
— Не на кого положиться. — На сей раз не покривил заменителем душонки. — Горящие на работе — или дураки, или прикидываются, что, в общем-то, одно и то же. Те, что посообразительней, лишь жалованье отрабатывают: понимают — солидный куш, как ни парься, не выгорит. А умные? Нет, те слишком опасны, так и норовят под себя подмять делишки-то: не тупицы же, чтобы обогащать постороннего дядю. С этими ухо держи востро, — сокровенно поделился неутешительными соображениями с непроданной за «гыбу» и «гудочки» столешницей. — Прямо тупик какой-то, будь я не я, решил бы, что перенапрягся мыслительной деятельностью. И так уж рискую многим (деньги, а вовсе не подставленные чужие шкуры имел в виду Мусорос), чтобы еще с умниками связываться.