Несравненно суровее эсеров относились тогда к Столыпину левая печать и Дума. Есть примеры целых парламентских расследований по некоторым фактам деятельности Столыпина в Саратове.
На заседании Думы 15 июня 1906 года депутат Аникин приводил примеры борьбы Столыпина с «прогрессивным крестьянством»: разрушение артелей, аресты, угрозы. Но свидетельствам Аникина нельзя полностью доверять, так как он лицо не беспристрастное. Столыпин отказался утвердить его в земской должности за то, что тот вёл с крестьянами разговоры о земле. «Это вы можете говорить мне, Столыпину, а крестьянам этого говорить нельзя», — привёл Аникин слова Петра Аркадиевича. Надо думать, в этих артелях под прикрытием просвещения народа занимались революционной агитацией.
Если по отношению к крестьянам Столыпин применял быстрые и решительные меры, то в борьбе с земским революционным движением он предпочитал блокаду и постепенную нейтрализацию. Что бы покончить с митингами в Саратове, Столыпин не стал привлекать полицию, а взял подписку с владельцев домов в том, что они не будут предоставлять помещения митингующим. Митинги перенесли за город, и, конечно, люди с положением уже на них не ходили. Скоро они выродились в хулиганские сходки молодёжи, и тогда один наезд казаков прекратил их навсегда.
На посту саратовского губернатора Столыпин приобрёл авторитет и известность. В октябре 1905 года его кандидатура на пост министра внутренних дел обсуждалась в кабинете Витте (другим кандидатом был П. Н. Дурново). Вскоре Пётр Аркадиевич получил телеграмму с предложением ехать в Петербург и занять этот пост. Столыпин не очень обрадовался предложению и сказал родным, прощаясь с ними на вокзале: «Интересно знать, откуда исходит это предложение? Если из совета министров, то я постараюсь немедленно вернуться обратно, если же из Царского Села, то, конечно, я останусь там»[68]. Пётр Аркадиевич не вернулся в Саратов: предложение исходило от высочайшего имени.
Май-июнь 1906 года — последние месяцы перед «эпохой Столыпина». Сразу же по вступлении в должность министра внутренних дел он разослал циркуляр губернаторам: «Самое зоркое наблюдение за малейшими признаками нарождающейся смуты… Правительство не намерено… держаться взглядов партийных и не отклонится от начал строго государственных»[69].
А в это время в Таврическом дворце уже бушевали депутаты I Думы. Дума была создана как представительный орган с правом законодательной инициативы при дальнейшем утверждении её решений выборным Государственным советом и государем. Депутаты I Думы требовали признать их единственной законной властью в стране, амнистировать террористов, распустить кабинет министров. Дума наступает, требует, грозит… Представителей правительства не слушают, гонят с трибуны. Правительство в ужасе: на глазах рушились государство, монархия. Дума открыто назвала себя «Думой народного мщения».