— Только три имени: Вольфганг, Джонатан, Селе на. Возможно, это даже не их настоящие имена. Лиц я не видел. Если узнаю что-то полезное, сразу вам сообщу.
Озвучив свои теории о крахе общества, теперь Оззи обращался скорее к намазанной маслом булочке, чем к чифу или ко мне.
— Отлично, — произнес он и принялся за булочку.
— Где ты остановился? — спросил миф Портер.
— Не у старых друзей. Не хочу подвергать их риску.
— Карла по тебе скучает, сынок. Она была бы рада повидаться.
Карла — жена чифа, добрая и обходительная женщина. Всегда относилась ко мне гораздо лучше родной матери.
— И я был бы рад, сэр. Мы скоро повидаемся. Когда все закончится.
Мои слова заставили Оззи переключить внимание с булочки с корицей на меня.
— Значит, ты вернулся домой не ради того, чтобы умереть.
И поэтому я сказал:
— Нет, сэр. Я вернулся домой, потому что здесь во мне нуждаются. И потому, что она тоже здесь.
Несмотря на все мои заверения, тревога Оззи, похоже, ничуть не утихла.
— Ты хочешь сказать, ее прах.
— Да. И она, в каком-то смысле. Все мои воспоминания о ней отсюда.
Мои приемные отцы обменялись взглядами, но ни тот ни другой ничего не сказали. Я решил, что они созвонятся, как только покинут парк и доберутся до автострады.
Мы сложили лотки, тарелки, приборы и остатки еды в ящики и переносные холодильники и загрузили их в просторный багажник переделанного «Кадиллака».
— Клубнику оставьте, — сказал Оззи, в последний момент выхватив блюдо. — Утомленному путнику нужно что-то пожевать на трудном пути.
— Вы будете дома через пятнадцать минут, сэр.
— Это если ехать по кратчайшей дороге через жилые кварталы. А я, возможно, выберу более живописный маршрут.
— Это все было не обязательно, — сказал ему чиф Портер. — Хватило бы и коробки пончиков.
Оззи поджал губы и неодобрительно нахмурился.
— Какая банальность — пончики для полицейского. Я стараюсь избегать банальностей в жизни ничуть не меньше, чем в книгах.
Уайатт Портер всегда был человеком доброй души, но никогда не любил обниматься так, как Оззи Бун. Однако на этот раз и он захотел получить свою долю объятий.
— Не забудьте передать Карле, как я ее люблю, — произнес я, — и скажите, чтобы не переживала за меня.