— Я помогу. А ты посиди, хочешь я чаю сделаю?
— Вечно эта вода! Сиди уж, все равно ты не знаешь, что надо делать, она рывком открыла холодильник и, прихватив пару свертков, двинулась к выходу: — Дина, чтобы немедленно начала мыть посуду, я тебя жду!
Динка растопырила ладошки и воззрилась на них:
— И чего это мама так ручки любит мыть, объясни мне на милость?
Я улыбнулся и притянул ее за острые плечики. Настроение у меня пошло вниз, стало муторно и… скучно. Я прильнул к Динке, подышал ей носом в ушко тихо, тихо, она посопела мне в щеку и побежала на кухню. Я сел на подоконник с ногами. Окна у нас овальные и огромные, почти во всю стену, а подоконники — широкие плиты пестрого мрамора. Старые Питерские комнаты… На подоконнике сидишь, как "птиц" на жердочке: вокруг сугробы, снежная гора запорошенной школы, а вдалеке, чуть справа, розовый силуэт Андрея Первозванного. Белое на белом. Розовое и белое в ночи… Красота-то какая…
Внезапно дверь распахнулась — в проеме появилась взъерошенная Лена:
— Ты брал мою прихватку?
— Нет.
— А кто же тогда? Ведь соседка не могла! — заметалась Лена по комнате. — Ты и брал, засунул куда-то и забыл! — в ее тоне крепла решимость, глаза засверкали.
— Я правда не трогал. Мы тут себе сидели, — сказал я безнадежно.
— Она мне нужна. Срочно, понимаешь ты это! — Лена вперилась в меня бешеным взглядом и закричала: — У меня там все сгорит!
Я замотал руками как-то глупо, а Лена вылетела в коридор, грохнув дверью.
Бедная Лена… Заботиться о нас, а мы — эгоисты, чем мы в самом деле занимаемся… Она же ребенок, за ней ходить надо, как за ребенком.
— Чем ты тут занимаешься?! — Лена выросла на пороге. — Неужели ты не можешь на стол накрыть?!
— Леночка! — я бросился к ней, — что за суета?
— Что значит "суета"! — с мрачной иронией воскликнула она. — А кто, интересно, за меня все сделает? Ты думаешь, дело в ужине? Мне надо постирать — уже замочено, Дине форму погладить и кухню помыть — наша очередь! — она стремительно бегала по комнате, разбирая вещи. — Ты взгляни, что творится: пыль, все разбросано! Дом на мне, я как козел отпущения!
— Пусть, — бормотал я, — немножко с грязнотцой, зато тихо, хорошо…
— Ничего хорошего!
— Ты отдохнешь… и знаешь, — я обнял ее и поцеловал, — я соскучился по тебе…
— Вадик… — глухо сказала Лена и отодвинула мою руку.
— Угу. Давай Динку уложим и погуляем, а как она уснет, мы с тобой вернемся…
Помедлив, она ответила мне так:
— Как можно дела отложить — надо сделать и то, и это. А потом поздно, я устала, боюсь, нехорошо будет.
Она прятала от меня глаза. Я повернул ее голову ко мне: