— Я читал только первую из них, но, честно говоря, не особо много помню о ней, — ответил он.
— Другая книга из Мексики, заинтересовавшая меня, это «Освобождение от школ» Ивана Иллича. Вы знаете ее? — поинтересовался я.
— Да, и я тоже очень высокого мнения о тезисах этой книги. Илличу не откажешь в уме. Я вижу, у вас здесь есть Марсель Пруст и знаки Делёза. Что вы думаете о ней?
— По-моему, это лучшая книга о Прусте, которую я когда-либо читал.
— Я полностью согласен с вами, она лучшая, — кивнул Фуко.
— Вы читали Пруста в последнее время? — спросил я.
— Да, это получилось совершенно случайно, — ответил он. — В студенческой комнате, где я остановился, когда только приехал в Беркли, лежала его «Le Temps retrouvé»[4]. Она попалась мне на глаза, и я буквально проглотил ее.
— Какие-то новые впечатления? — поинтересовался я.
— Это очень умная книга, — ответил Фуко.
После того как взгляд нашего гостя скользнул по большому журнальному столику, заваленному книгами, которые я специально выложил, чтобы привлечь его внимание, он поднял «Узлы» Р. Д. Лэйнга.
— Она мне очень нравится, — заявил он, как будто зная, что я специально оставил ее в качестве приманки с целью затеять разговор.
— Это лучшее творение Лэйнга, его лучшая «теоретическая» книга, — сказал Фуко, сделав ударение на слове «теоретическая».
— Вы продолжаете читать работы о безумии и цивилизации, Ирвинга Гофмана, Кена Кизи, ренегата Саса, например? — спросил я.
— Я недавно прочитал очень интересную книгу одного итальянца о сходстве между психушкой и политической властью, — ответил он, и тогда я признался ему, что его «История безумия в классическую эпоху» произвела огромное впечатление на меня.
— Она изменила мою жизнь, — констатировал я. — Но ушло слишком много времени, чтобы на нее обратили должное внимание в этой стране.
— По правде говоря, — сказал Фуко, — я отправил рукопись этой книги в пять издательств Парижа, прежде чем нашел одно (Пион), согласившееся опубликовать ее. И там мне повезло только благодаря моему другу, уговорившему редакционную коллегию, и они напечатали ее, даже не удосужившись прочитать. Все другие издатели назвали ее книгой для душевнобольных, непонятной и нудной, которую никто не купит. Я получил только несколько тысяч долларов в качестве авторского гонорара за нее. И контракт был не совсем справедливый. Но это очень старая книга.
Майкл явно скучал, слушая наш разговор. Он перебрался ближе к кассетному магнитофону, и я вспомнил, что, пока мы ехали в машине, Фуко выразил желание познакомиться с музыкой моего друга. С согласия нашего гостя мы послушали «Посвящение Мидзогути», фантазию из электронных звуков, шума ветра и произносимых Майклом японских слов, наложенных друг на друга и обработанных соответствующим образом для получения эффекта эха. Она была навеяна фильмом «Управляющий Сансе» и включала также голоса из какой-то японской мыльной оперы, а заканчивалась песней «You Are My Sunshine», исполняемой на английском какой-то японской мужской группой, что вызвало смех Фуко.