Полицейские отвезли меня в Перпиньян. Я была на сто процентов уверена, что меня осудят, что я попаду в тюрьму или что меня передадут немцам. Но они оставили меня на свободе, отправили под домашний арест. И я тут же подала иск в Сере, в супрефектуру. Майоль нанял очень сильного адвоката. Пьер Камо, один из его друзей, был настоящий светоч. Этот адвокат защищал меня, и благодаря его красноречию я выиграла процесс. Чтобы я не продолжила ходить в горы, Майоль тут же отправил меня к своим друзьям – Матиссу и Боннару. Я отправилась в другой регион юга Франции. Там я позировала для них обоих и подружилась с ними.
(АЖ) Не скучали по переходу границы?
(ДВ) Ужасно скучала! Мне всегда этого не хватало.
(АЖ) А почему вы не рассказывали все эти перипетии времен Сопротивления раньше?
(ДВ) После войны Майоль погиб. Моего отца отправили в Освенцим, откуда он не вернулся. Множество моих друзей погибло на фронте, умерло в концлагерях или было убито на баррикадах Освобождения. У меня не было желания трубить об этом на каждом перекрестке. Нельзя проводить свою жизнь в вечном трауре. У меня было лишь одно стремление: забыть войну, жить нормальной жизнью, наслаждаться миром. И потом, началась холодная война, Сталин все еще был у власти, все могло начаться сначала. Я не стала писать свои мемуары, как Лиза Фиттко или Мэри Джейн Голд. Я хотела идти вперед. Именно поэтому Демазьер раскрыл мою роль по свидетельствам Деффера и Моннервиля лишь пятьдесят лет спустя, когда прочел историю Гастона Деффера, рассказанную Эдмондой Шарль-Ру. И именно поэтому Майкл Кауфман сопоставил рассказ своего отца о женщине в красном платье, прочитав эту статью – тоже пятьдесят лет спустя. Мне вручили медали, я их приняла, но я о них не просила.
(АЖ) И при этом вам все же удавалось учиться?
(ДВ) Я вам уже рассказывала, был один парень в Комитете Фрая, который недоумевал: «Как это она сама изучает химию?» Но химию можно отлично освоить без посторонней помощи!
(АЖ) А почему химию?
(ДВ) Потому что она меня интересовала! Теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, это было своего рода психическое расстройство. Но это меня интересовало. И еще биология. Однако это совершенно не интересовало Майоля. Он огорчался, видя, что я постоянно утыкалась в свои книги. Однажды ему нужно было заполнить один документ, налоговую декларацию. Разумеется, он на это был неспособен. Я тоже, но подумала – и заполнила декларацию. И сэкономила ему таким образом кучу денег. И тогда пораженный Майоль посмотрел на эти бумаги и позвал жену: «Клотильда, иди посмотри! Это стоит того, чтобы послать малышку в Монпелье!»