«Красота-то какая» — сказал я и, посмотрев на часы, добавил — «Останови». Мы вышли из машины и закурили, опершись на ее борта. Глядели на эту утреннюю красоту и молчали… Каждый молчал о своем, но я уверен, что мы оба думали о Москве, о своей малой Родине, которую один много лет назад оставил, а второй — только собирался оставить.
Наконец водитель прервал тишину. «Вот из-за этой…» — он запнулся, кашлянул, сплюнул и продолжил — «хренотени… и остался. Загляденье!»
Мы сели в машину и доехали до Речного вокзала молча, а когда расставались, то сказали друг другу: «Ну! Еще встретимся…» то ли вопросительно, то ли утвердительно, а вернее всего — с надеждой.
Памяти утонувших 10 июля 2011 года на «Булгарии» посвящается
Большинству людей свойственны два смертных греха — леность и жадность.
Правда качества эти низводятся до грехов только «настоящим христианством» — католичеством. Православные их за грехи не считают57, поэтому среди них жадные и ленивые превалируют, пребывая по большей части в нищете и спокойствии, но иногда ставя себя этими грехами на край гибели. О том, какая опасность возникает, когда леность одних, сочетается с жадностью других, я и хочу рассказать.
Город Саратов, как большинство поволжских городов не имеет собственного пляжа. До революции все его жители, как истинные православные, не купались, беря пример с монахов. живших на горе Афон. В баньке еще мылись, а в реке — ни-ни. Да их и можно понять — реки были не столь чисты, как сейчас. Поэтому о пляжах никто из городской думы даже не помышлял. К тому же, набирающий обороты, капитализм в начале 20 века видел в реке только бесплатную транспортную артерию, и застраивал берега пристанями, лабазами, судоверфями, складами и «всякими-разными заводами грязными»58. А после царя, Сталин, хоть и провозгласил, вместе с Гитлером, что «в здоровом теле — здоровый дух», но, как это часто случалось в СССР — дальше слов дело не пошло. В Москве построили Водный Стадион, пляжи, порекламировали водные виды спорта, красивые полуобнаженные тела, а тут — война… и все утонуло в советском застойном болоте.
Вот и получилось, на Волге, после Старицы, в городах — река есть, а искупаться — негде. Прям по Крылову — «видит око, да зуб неймет». Саратов не был исключением из этого правила. Выстроенная после войны, помпезная набережная с причалами исключала всякую возможность залезть в воду. Ниже по течению начиналась промзона, выше абсолютно неухоженный берег и оставалось только одно место, где советское государство резко закончило строительство набережной, не доведя ее до моста, и переключилось, видимо, на расширение ядерного арсенала, расположенного неподалеку. В этом месте, среди обломков бетона и торчащей во все стороны арматуры, можно было подойти к воде и искупнуться, поскольку глубина была достаточная. Но, все равно, хорошего песочка тут было не найти.