– Люби меня! – выдохнула она, раскидываясь на постели.
Хаген улыбался. Пальцы, привыкшие к эфесу меча, забывшие мягкость женской кожи, осторожно прошлись по щеке Сильвии, подбородку, коснулись розовой мочки уха – так нежно, словно была она хрустальной вазой эльфийской работы.
Нет! Она не такая! Она не сказочная принцесса-недотрога, она любит – и любит горячо, со всем огнём, не надо её беречь и сдувать пылинки! Недаром в ней жил Хаос, недаром она носила в себе это тёмное пламя!
– Люби меня!..
«Мы будем счастливы», – мелькнуло у Хагена.
И да, она не желала делаться фарфоровой статуэткой, только и годной, чтобы с неё смахивали пыль. Отпускала себя на свободу, впивалась ногтями ему в спину, сама оказывалась сверху и давала полную волю страсти.
…А потом безмятежно спала, обхватив его руку и уткнувшись носом в плечо.
Хединсейский тан смотрел на разметавшиеся волосы, на седой локон надо лбом. Он привык не замечать времени, но теперь…
Учителя нет. Эту пустоту не заполнит ничто, однако вместе с Сильвией они создадут что-то новое.
И, раз Учителя нет, никто больше не станет удерживать его, Хагена, в жизни. Хединсейский тан думал об этом со странным спокойствием, принимая, как положено воину; что ж, значит, если он не найдет способа вырвать их с Сильвией из-под власти кажущегося теперь всемогущим времени – значит, тем ярче и яростнее будет та жизнь, которую они успеют прожить вместе. Быть может, даже умрут в один день. Но, даже если и не в один, – то за последним пределом они встретятся всё равно.
Заклятия Ялини работали. Клара запомнила очень хорошо, как их всех потащило прочь, заключая при этом в плотный кокон, прижимая друг к другу; страж-кот Шоня повис у Клары на плечах.
Они словно ввинчивались в сущее, пробивая его насквозь. Несколько мгновений – и воцарилась полная тишина. За пределами кокона бушевало дикое смешение всех цветов и оттенков, исчезло ощущение движения – они стояли на месте, а что вокруг них творилось с миром – кто знает.
Сфайрат смотрел ей прямо в глаза, и она понимала этот взгляд. Дракон истово верил, что она, чародейка Долины, вот-вот рассмеётся и скажет, что придумала, как избавиться от этого льда в крови, от этого вампирьего наследства. Скажет какие-то волшебные слова, и всё вновь станет, как прежде, они начнут в новом мире всё сначала…
Но она не могла ничего сказать. И ощущала, хоть и мёртвая, давящий стыд – они бежали с поля боя, не вступая в битву; драконы, когда не довлеет чувство долга, пойдут на всё, чтобы защитить семью.
А Кларе от этого было очень плохо.