К любителям поэтических кроссвордов я не отношусь, явно. Поэтому… не для меня писали Цветаева и Ахматова, на которых молится интеллигенция.
Я не отношусь к интеллигенции, я отношусь к вонючим ездовым псам.
И вот не лезет в меня Гумилёв, не принимает душа изыски поэтов серебряного века, акмеистов и прочая, и прочая. И Мандельштам не для меня. И этот… Бродский.
Ну, утонченность. Ну, огромная смысловая нагрузка. Ну, работа для мозгов.
А я люблю дерьмо. Размешаешь его в воде, подкормишь травинку, глядишь – и пошла в рост, и дала конкретный плод, и чудо созревания этого плода у тебя на глазах, с участием твоих рук, – вот это чудо мне ценнее абстрактного чуда хитрословосплетений и спрятанного за ними глубокого смысла бытия.
Мое бытие – вот оно: с тяпкой в руках, под солнцем и комарами. Это реальная жизнь. Это смысл. Я реалист и воспринимаю жизнь просто, как она есть, без завитушек и двойного дна, без рефлексии. Я пилот, небо научило меня видеть то, что есть, и предвидеть то, что может быть. Мое мышление конкретно.
Простите меня, не понятые мною российские поэты! А также литературоведы, критики и эссеисты. Мы с вами живём в разных пластах жизни.
Да и существуют ли сейчас настоящие русские поэты, живущее в одно со мной время? Время никакое, не вдохновляющее. К чему призывать пипло? К баблу?
Вот все Надя да Надя… Соскучился, что ли?
В старости, после шестидесяти, одиночество становится бедой. Человек уходит в себя, теряет остатки потенциала и духовно опускается. До меня это стало доходить.
Конечно, соскучился. Хоть и командует, хоть и ворчит иногда, хоть и болячки её мучают, а родная же. И все чаще ловлю себя на мысли, что хочется её порадовать, окружить заботой, что ей, смертельно уставшей, так хочется отдохнуть, и я могу как‑то в этом ей помочь, взвалить на себя хоть физическую работу. Хочется, чтобы она порадовалась порядку на усадьбе, чтобы посидела вечером на уютной веранде, подышала полной грудью. Чтобы взяла шланг – и полный бак вылила на свои любимые цветы, а я бы ей шланг тот перетаскивал по первой просьбе.
К приезду куплю свежего мяса и сделаю её любимые отбивные с жареной картошкой. Попарю её в баньке…
Ну, разошелся.
Что же касается правителей, то мне как пенсионеру нечего на них обижаться. С первого августа Путин поднял мне пенсию – за глаза хватает на жизнь.
Мясо берём вырезку, обожраться. Питание доброкачественное; в овощах–фруктах, напитках себе тоже никогда не отказываем. Пятисотка стала для нас как пятерка в прежние времена.
А куда остальные‑то деньги девать?
Каждый месяц можем что‑то покупать – только нам оно не надо, у нас все есть. Безболезненно можем откладывать тысяч 10 в месяц, а то и больше. За год скапливается более сотни тысяч – можно и мотнуть куда‑нибудь на курорт: в Белокуриху или в Загорье. А если с февраля озаботиться, поймать дешёвый тариф, то на двоих и в Турцию вполне можно уложиться.