Тамошние ученые были тесно связаны с процессами в Европе. Они много путешествовали по дальним странам, Сэмунд учился в Париже и затем совершил длительные путешествия. У них в Исландии из языческих преданий всегда сохранялись знания о доисторических временах. Теперь то, что до сих пор передавалось устно, начали записывать, чтобы сохранить это также для более поздних поколений. Снорри был самым усердным собирателем всех тех мистических преданий, которые еще можно было найти в странах севера. Он видел, что кое-что уже забывалось, что части песен и рассказов уже пропали, и некоторые детали передавались в непонятном виде, так как языческий культ, для которого было созданы большинство песен, больше не исполнялся. Потому он стремился спасти то, что он еще мог собрать. В своем учебнике для скальдов он передал им весь богатый материал как содержание своей лекции, передал собранные мифы в трезвой прозаической форме, при случае также комментировал их, так что его произведение представляет для нас сегодня ценное дополнение к тому, что содержится в более старой «Песенной Эдде», и несколько способствует ее пониманию. Разумеется, также здесь то или другое остается неизвестным, как это было, вероятно, непонятным уже для Снорри.
Можно четко сказать, что Снорри, трезвый летописец и мифограф, во всех своих произведениях старается как можно более точно, как можно ближе следуя источникам, передать дошедшие до него предания. Потому совершенно невероятно, что он мог бы просто выдумать такой подробный рассказ как рассказ о происхождении Одина из области вокруг Дона и о его походе в страны Северо-запада только потому, что слово «Асы» напоминало ему об Азии. В те времена вообще еще ничего не придумывали. Даже поэты и певцы уровня Вольфрама фон Эшенбаха должны были детально просить прощения, как только однажды хоть немного фантазии попадало в их произведения, и заверять, что они полностью и исключительно только следовали «сказанию» и что все, о чем они рассказывали, было лишь чистой правдой. Потому что слушатели хотели «правды». Они вполне были готовы поверить даже в самое невероятное и сказочное, если только их заверяли, что все это правда. Но хладнокровные, спокойные и довольно трезвомыслящие скандинавы очень хорошо умели различать мифические и реальные рассказы. Сам Снорри точно знал, что то, что он сообщал о богах, происходило из религиозных взглядов прошлого времени.
Тем более удивительно воздействует эвгемеризм в рассказе об Одине, удивительно, прежде всего, потому, что он появляется только здесь. Во всех других произведениях Снорри, также как в «Песенной Эдде» боги – это именно боги, впрочем, полностью приравненные к христианскому Богу. Снорри, кажется, даже идентифицировал Одина с «Богом на небе», о чем свидетельствует начало «Видения Гюльви». Во всех своих произведениях – кроме как раз этого рассказа – он и не думает делать Одина человеком и видеть в нем вождя доисторического времени.