572 "Толстая
кора" дерева вводит мотив защиты,
фигурирующий в мандале в качестве
"образования кожуры" (см. пар. 576).
Это выражено в мотиве оградительных
крыльев черной птицы, защищающих
содержание мандалы от внешних воздействий.
Пистонообразные удлинения периферического
красного вещества суть фаллические
символы, указывающие на вход эффективности
в пневматическую внутренность. Они,
очевидно, намереваются активировать и
обогатить пребывающий внутри дух. Этот
"дух", конечно, не имеет ничего
общего с интеллектом, а скорее представляет
собой нечто такое, что следовало бы
назвать духовной субстанцией (пневмой),
или - в современной терминологии -
"духовной жизнью". Лежащая в его
основе символическая мысль несомненно,
та же, что и взгляд, развитый в Проповедях
Климента, и состоящий в том, что певма
(дух) и сома (тело) в Боге суть одно100.
Хотя рассматриваемая мандала это всего
лишь символ самости как психической
целостности, она в то же время является
образом Бога, ибо центральная точка,
круг и четверица представляют собой
хорошо известные символы божества.
Невозможность эмпирического различения
между "самостью" и "Богом"
приводит, в индийской теософии, к
идентичности личного и сверхличного
Пуруши-Атмана. Как в церковной, так и в
алхимической литературе часто цитируется
высказывание: "Бог суть беспредельный
круг (или сфера), центр которой повсюду,
а окружность нигде"101. Эта идея в
достаточно развитом виде может быть
обнаружена уже у Парменида. Я приведу
следующий отрывок, упоминающий те же
мотивы, что и лежащие в основании нашей
мандалы: "Ибо более узкие кольца 102
были наполнены беспримесным огнем, а
следующие за ними - Ночью, но между этими
последними проносится частица Пламени.
А в их центре обитает богиня, правящая
всеми вещами103, ибо повсюду она руководит
мучительным Рождением и Бракосочетанием,
посылая женское сочетаться с мужским,
и наоборот, снова мужское с женским"104.
573 Ученый иезуит, Николай Кузанский,
по поводу сообщения Климента
Александрийского о том, что при некоторых
обстоятельствах в египетские храмы
вкатывали колеса, сообщает, что Демокрит
из Абдеры называл Бога 106 (mentem in igne
orbiculari, "разум в сферическом огне".
Затем он продолжает: "Таким был и
взгляд Парменида, определявшего Бога
как, "венец", круг, состоящий из
сверкающего света107. Ямвлих же в своей
книге о мистериях предельно ясно
установил, что египтяне обычно представляли
Бога, Господа мира, сидящим в лотосе,
водяном растении, плоды и листья которого
имеют округлую форму 108, что указывает
на круговое движение разума, повсюду
возвращающегося к самому себе". Автор
считает, что в этом также исток ритуальных
превращений или кругооборотов, имитирующих
движение небес. Однако стоики именовали
небеса "круглым и вращающимся Богом"
(rotundum et volubilem Deum). Кузанский говорит, что
к этому относится и "мистическое"
(mystlce = символический) объяснение Псалма
12:8: In circuity impii ambulant (нечестивый блуждает
по кругу109); они лишь бродят вокруг, на
периферии, даже не достигая центра,
который и есть Бог. Здесь я лишь мимоходом
упоминаю мотив колеса в символизме
мандалы, поскольку детально разбирал
его в другом месте110.