Пусть щенок не знал этих лесных законов, но и он понял, что здесь защитника Вити ему не найти.
Перед самым дубом на кустике рябины одиноко сидела птица в черной бархатной шапочке, с желтой манишкой на груди. Трепеща крылышками, она поднялась в воздух и стала кружить над поляной, пронзительно крича:
— Пятеро малышей остались сиротами! Я требую справедливости!
Это был горемычный папа-синица, главный истец.
Но истцом был и вырванный с корнем куст черники, и покалеченный орешник, и лягушка с перебитой лапой, и муравьи из разоренного муравейника.
Десятки голосов повторили вслед за птицей:
— Мы требуем справедливости!
Лесной старейшина молчал, его помрачневшая листва казалась лиловой. Тяжелые тучи закрыли небо. Надвигалась гроза. Зашатались от ветра деревья, заметались кусты, затрепетали травы. Птицы, сорвавшись с ветвей, носились над поляной, словно огромные черные стрелы. Небо прорезала ослепительная молния, и щенок, зажмурясь, припал к земле. А она содрогнулась от грохота. То ли это ударил гром, то ли разгневанный лес вынес свой приговор…
Бабушка огорчилась, когда Витя, вернувшись из лесу, отказался обедать.
— Сейчас мне не хочется. Потом.
— Как же это так? Гулял, гулял, да аппетита не нагулял! Подожди, я схожу в магазин, куплю тебе чего-нибудь вкусненького!
Оставшись один, Витя распахнул окно настежь и увидел летящего голубя, у которого что-то белело в лапках, будто он нес письмо. Странно! И совсем странным показалось Вите, что лесной дикий голубь не боялся человека, а летел прямо к нему. Над головой мальчика прошелестели крылья, и записка, которую нес голубь, упала на пол. Это была не бумага, а свернутая в трубочку береста. Витя торопливо развернул ее и прочел:
«Ты обидел лес. Попробуй без него обойтись. Что ты потерял — узнаешь, когда пробьет двенадцать часов!»
— Какая чушь!
Витя сердито швырнул бересту под стол. Откуда ребята пронюхали про то, что случилось в лесу? Ловкачи, даже дикого голубя выдрессировали! Интересно, кто это его разыгрывает — Мишка или Олег?
Узнать можно было по почерку. Витя снова подобрал с пола белую трубочку и вздрогнул.
Неужели он в первый раз ошибся? Неужели вместо обычных для бересты черных точечек ему почудились буквы, а из букв сложились слова? Перед ним был самый обыкновенный кусочек бересты.
Бом! — глухо ударили стенные часы.
Их стрелки, большая и маленькая, соединились на цифре двенадцать.
Теперь Витя уже не сомневался в том, что его разыгрывают. Бьет двенадцать, а разве он что-нибудь потерял, хотя в загадочном письме было написано…
Бом! Бом… — били стенные часы.