Прохладным августовским вечером Сталин сидел в кремлёвском кабинете и читал книгу. Споткнувшись на какой-то фразе, задумался. Его рука потянулась к пеналу, из которого торчали разноцветные, остро отточенные карандаши. Выбрал красный и подчеркнул текст. Секретарь доложил, что записанный на приём Ягода, Генрих Григорьевич, явился.
— Пусть войдёт.
— Здравия желаю, — с порога поприветствовал нарком внутренних дел. Он был в новом маршальском мундире, свежевыбритый, пахнущий французским одеколоном, со щегольской щёточкой усов под носом.
— И вам здравствовать, — благожелательно отозвался вождь. — Садитесь, пожалуйста.
Народный комиссар внутренних дел, видя, что у Сталина хорошее настроение, позволил себе пошутить:
— В нашем ведомстве, товарищ Сталин, лицам, которые вне подозрений, принято говорить: «присаживайтесь».
— А, понял намёк. В таком случае, присаживайтесь, товарищ Ягода.
Нарком присел по другую сторону стола. Мельком глянул на массивную стеклянную чернильницу и подумал, что такой штукой, в случае чего, и череп проломить можно. А вообще же на столе и вокруг ничего необычного не было. Да и сам вождь, как всегда, был в своём обычном, застёгнутом доверху полувоенном кителе, который супротив новенького маршальского мундира наркома выглядел так, будто пиджак оборванца супротив сюртука джентльмена. И пока вождь молчал, продолжая перелистывать страницы, Ягода перелистывал свои мысли: «Аскет? На самом деле? Или роль на себя такую взял? А может, настолько вошёл в роль, что аскетом и сделался?»
Хозяин кабинета потянулся за трубкой. Ягода дождался, пока он раскурит, и, показывая своё рвение, спросил:
— Какие будут распоряжения, Иосиф Виссарионович?
— Погодите с распоряжениями. — Сталин неторопливо отложил книгу названием вниз.
— А что за книжку вы читаете? — осмелился спросить нарком.
— Не читаю, а перечитываю. Я ознакомился с этой книгой ещё в Туруханске. На досуге, который предоставил мне реакционный царский режим.
— Наверно, что-нибудь из работ Владимира Ильича?
— Первая ваша попытка угадать — неудачна.
— Наверно, Карла Маркса штудируете?
— Опять мимо. Ладно, не буду вас напрягать. Меня на беллетристику потянуло. На «Братьев Карамазовых» я запал.
— А, сочинение Достоевского. Судя по фамилии, автор по происхождению поляк, — осмелился сделать эвристическое предположение нарком.
— Может по происхождению и поляк, но при том всю жизнь оставался русским великодержавным шовинистом.
— Он у нас и сейчас негласно запрещённый, — напомнил Ягода.
— Знаю, — кивнул Сталин. — Но мне-то, быку, вы позволите заглядывать в его сочинения? — И, увидев изумление на лице своего соратника, не понявшего замечания, укоризненно покачал головой. — Эх, товарищ Ягода… Университетов вы, конечно, не кончали.
