После Гомера (Смирнский) - страница 68
На обессиленных горем уж чёрная ночь опустилась.
515 С речью к Атриду тогда обратился Нелея наследник
Нестор мудрейший, чье сердце тягчайшей томилось печалью,
ибо о сыне своем Антилохе ещё не забыл он:
«Славный аргивских мужей предводитель и царь Агамемнон,
Скорбные ныне скорее оставим рыданья и стоны.
520 Позже никто ведь надолго ахейских сынов не удержит
от изъявлений печали близ нас, удручённых не меньше.
Квинт Смирнский Книга ТРЕТЬЯ
87
Должно от крови ужасной теперь Эакида очистить
и возложить поскорее его на достойное ложе.
Ибо не следует мёртвых тела оставлять без заботы».
525
Слово такое промолвив, премудрый Нелея потомок
тут же товарищей верных позвал и велел им немедля
чаны с холодной водой на огонь поместить, а, нагрев их,
тело героя омыть и в одежды облечь дорогие,
крашены пурпуром моря, что сыну, идущему к Трое,
530 мать подарила когда-то. Те тотчас к вождю поспешили,
всё с прилежаньем исполнив, и, пышно одев его, скоро
в центре шатра поместили лишённого жизни Пелида.
Мудрая сжалилась тут Тритогения, павшего видя.
И умастила амбросией голову, что, как считают,
535 долго хранит без ущерба расставшихся с жизнью останки.
Сделала тело нетленным и словно способным к дыханью.
Облик суровый бровям придала, какой в оную пору
как из-за смерти Патрокла жестоким он гневом терзался,
часто они принимали на грозном лице Эакида.
540 Торс укрепила, заставив подобьем Ареса казаться.
И поражались весьма аргивяне, всем воинством видя
сына Пелея, обличьем живому подобного мужу,
что вознесённый на ложе похож был на спящего крепко.
Подле несчастные пленницы, коих на Лесбосе прежде,
545 милом богам всеблаженным, и, град Ээтиона Фивы
у киликийцев отняв, он своею добычею сделал,
тяжкие слезы роняли, царапая дивное тело
и ударяя обеими в грудь себя часто руками.
Ибо в душе сожалели о сыне Пелея достойном,
550 что относился с почтеньем и к дщерям врагов побеждённых.
Самой же горькой печалью из всех Брисеида терзалась,
славного в битвах Ахилла наложница верная сердцем.
К мёртвому низко склонившись, руками свою раздирала
дева прекрасную кожу. На нежной груди от ударов
555 кровоточащие раны одна за одной проступали.
Всякий сказал бы, что млеко тут с красною кровью смешалось.
Ибо и в горе ужасном несчастной краса не поблекла.
Дивная прелесть лежала на всем её облике скорбном.
Даже когда со слезами рекла она горькое слово:
Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА
88
560
«Страшная боль без пощады сегодня мне сердце пронзает.
Столь неизбывной печалью досель я ещё не томилась
ни по убитым родным, ни по родины долам обширным,
как из-за смерти твоей. Словно день был божественный или