Таким образом, уже даже из всего вышесказанного относительно денег, которые утратили возможность непосредственного установления соответствия между их стоимостью и стоимостью товара, непреложно следует, что в настоящее время применение «напрямую» разработанной Марксом теории «товарно-денежных отношений» не может быть успешным не только для социалистической, но и для капиталистической экономики. Значит ли это, что деньги изменили свою общественную сущность в корне? Нет, не значит. Она, безусловно, существовала прежде, существует и теперь. Просто те моменты, которые раньше были несущественными и могли не приниматься во внимание, сейчас приобрели важное значение.
Итак, по Марксу золото (как и какой-либо другой всеобщий эквивалент) может выполнять свою роль в акте обмена между продавцом и покупателем непосредственно, ибо само является товаром в полном смысле этого слова (имеет свою собственную стоимость и потребительную стоимость). Бумажные деньги, являющиеся всего лишь «знаками денег», уже не обеспечивают обмен сами по себе, ибо сами по себе товаром не являются, они только представляют этот специфический товар (ну, например, как товарная накладная представляет товар, лежащий на складе). А чтобы указанное представление могло иметь место, необходимо выполнение ряда условий (в том числе и внеэкономических). Уже введение долговых расписок и векселей в свое время потребовало наличия определенных социальных структур, которые обеспечили бы гарантию их соответствия реальным деньгам или товарам. Причем эти структуры и соответствующие им отношения зачастую имели весьма опосредствованную связь с данным конкретным актом обмена. Тем более это касается «бумажных денег».
Данный момент со временем приобретает все большую важность и в конечном счете приводит к полному вытеснению золота (или какого бы то ни было другого «товарного эквивалента») в качестве денег из процесса обмена. Но соответствующие основы закладывались уже с самого начала возникновения металлических денег. Золото в его функции денег обеспечивается не только стоимостью, определяемой затратами на его добычу и т.д., но и его потребительной стоимостью, без наличия которой затраты на его добычу представляли бы зрящный труд. А эта последняя не связана с удовлетворением «жизненных потребностей» индивидов. Другими словами, чтобы золото получило свою потребительную стоимость, необходимо, чтобы развились соответствующие (не «естественные» «жизненные», а некоторые другие) потребности. Скажем, когда некий товар, удовлетворяющий действительно «жизненные потребности» (например, скот или меха) использовался в качестве всеобщего эквивалента, то никого не нужно было убеждать в его потребительной стоимости. Но в это же время уже имеется золото, и даже используется для украшений (т.е. также имеет определенную потребительную стоимость), но начинает выполнять функцию денег оно только тогда, когда возникает класс людей, для которых некоей «жизненной потребностью» становятся предметы роскоши. Только тогда золото как товарный эквивалент приобретает всеобщий характер. Следовательно, общество установило для золота всеобщий характер его потребительной стоимости гораздо позже, чем для того же скота – как средства для удовлетворения насущных потребностей любого члена общества.