Запутавшись рукой в её волосах, он приподнял голову Пандоры, встретившись с ней глазами.
— Для твоих поцелуев, — хрипло проговорил он, уступая ей право собственности на это место, хотела она того или нет.
Её любознательные ручки исследовали контуры его торса и груди. Осторожные пальчики проскользнули под лямками подтяжек, прошлись по его плечам и спустили их вниз. Это была самая мучительная эротическая пытка, которую Габриэль когда-либо испытывал, он заставлял себя оставаться неподвижным, пока Пандора проводила исследование новой для неё мужской территории. Она поцеловала его в шею сбоку и поиграла с волосами на груди. Найдя плоский округлый мужской сосок, она потёрла его подушечкой большого пальца, отчего крошечная вершина возбуждённо приподнялась. Набравшись смелости, она начала проводить манёвры на его теле, беспорядочно шаря игривыми руками и ногами, пытаясь прижаться к нему теснее, пока не ткнула коленом в опасной близости от его паха. Он поспешно вцепился в её бёдра.
— Осторожно, милая. Ты же не хочешь, чтобы я провёл остаток вечера хнычущей кучей на диване.
— Я причинила тебе боль? — тревожно спросила Пандора, затихнув на его коленях.
— Нет, но для мужчин, это место… — Габриэль замолк, он издал первобытный рык, почувствовав, что она его оседлала. Ощущение было настолько убийственным, настолько восхитительно воспламеняющим, что он находился всего в нескольких ударах сердца от разрядки. Его руки сжались на её бедрах, не давая Пандоре двигаться, он прикрыл глаза с тихим проклятием. Любое её движение, даже просто для того, чтобы подняться с его колен, заставит Габриэля извергнуться, словно подростка в объятиях первой женщины.
— О! — воскликнула Пандора. Её бёдра напряглись по обе стороны от него. — Я не хотела…
— Замри, — прохрипел он. — Милостивый боже, не двигайся. Пожалуйста.
К его огромному облегчению, она оставалась неподвижной. Он с трудом мог мыслить, охваченный безумным желанием, с которым боролась каждая мышца в его теле. Габриэль чувствовал, насколько она горяча, даже через ткань брюк. «Моя», — кричала его кровь. Он должен ею овладеть. Соединиться с ней. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, он вздрогнул, сглотнул и старательно взял себя в руки.
— Ты думаешь о Королеве? — в конце концов, спросила Пандора в то время, как его набухшая плоть неистово пульсировала между ними. — Потому что, если да, это не помогает.
От этого любезного наблюдения губы Габриэля дёрнулись. Он ответил, не открывая глаз:
— Пока ты сидишь на мне в этой милой ночной рубашке, не имело бы значение, даже если бы Королева стояла в этой самой комнате с отрядом охранников при полном параде.