Всё Федьку подзуживала. А Фёдор, после похорон отца, как занял его комнату, так в настоящего Николая превратился. Стал только ещё злее. Так и норовил с молодым соседом драку затеять. Спокойно мимо их ворот пройти не мог.
— Было время жгли таких огнём, да сажали! Все воры, проходимцы!
Как только Люба не просила сына оставить в покое соседей, в ответ только и слышала:
— Ты мать, дура, права бабка, что так говорит о тебе. Иди, твоё дело в сарае коровам хвосты крутить.
Бегала Люба к молодым соседям. Прощения за сына, да за свекровь старую злыдню просить. То молока принесёт, то с огорода овощей немного. Фёдора это ещё больше злило. А от злости той, пить больше стал. Опять Люба стала слёзы лить по ночам.
— То отец жизни никакой не давал, теперь сын вырос такой же. Только душа его ещё злой зависти полна. Живут люди, тебя не трогают. И ты стремись к лучшему. Так нет, ему всё дать кто-то и что-то должен. Все блага на тарелке принести. А всё бабка науськала. Всю злость свою, что сыну не додала, внуку оставила.
Любовь свекровь и ругала и угрожала ей битьём, грозила — просила отстать от приезжих:
— Не дай Бог, Федька беду, какую сотворит, я тебя первую изничтожу! — грозилась она старухе. Старуха только поджимала губы, обиженно уходила в свою комнату, а потом жаловалась внуку и на мать и на соседей. Так и крутилось колесо ненависти и непонимания.
За окном ещё стояла предрассветная темень, а Люба соскочила с постели, словно какая-то неведомая сила подтолкнула её в спину и заставила резко подняться. Она схватилась за сердце. От острой боли не было возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Осторожно спустив ноги с кровати, постаралась принять удобную позу, чтобы очередная горячая спица боли, впившаяся в сердце, ещё раз не пронзила её. Кое-как легла на высоко поднятые подушки.
— Господи, спаси и помилуй. Ангел Хранитель, огради моего сыночка от беды. Наставь его на путь истины. Не дай сгинуть зря душе его, — по щекам ручьём полились слёзы, — Господи, прости меня грешную. Это ведь я виновата, я. Это всё мой характер безвольный виноват. Слабая я. Другие живут, сопротивляются злу. А я терпела ради чего? Зачем? Зачем без любви замуж шла? Какую выгоду имела? Вот результат! Моя жизнь никудышная и жизнь сына загублена. По дорожке отца идёт, — про себя молилась и причитала Люба. Сердце не обманешь. Что-то да случится, сердце беду чувствует.
Она ещё полежала. Подождала когда острая боль отойдёт, освободив дорогу другой, противно ноющей. Той боли, которая отдаёт где-то в солнечном сплетении и что странно, под правой лопаткой от чего рука всегда болит, как от вывиха.