И даже присела в придворном реверансе.
В конце концов, двойник короля заслуживал не меньшего, а порой и большего уважения, ибо в последнее время Генрих, как щитом, прикрывался им от наиболее неприятных дел.
Аннет уже собиралась уйти с гордо понятой головой, когда мимо неё промелькнуло нечто светлое и пушистое. Белоснежный разноглазый котёнок прошмыгнул у её ног, повис на штанине мастера Жана и ловко вскарабкался по боковине камзола на плечо. Уставился на пришелицу зелёным и жёлтым глазами.
Бывший кузнец мягко усмехнулся.
— Хотите погладить, Аннет? Говорят, разноглазые коты приманивают удачу.
— Да у меня её столько… — криво усмехнулась маркиза.
Но, не устояв, погладила протянутого котёныша по пушистой спинке. И замерла, когда большая теплая ладонь накрыла её руку.
— Терпение и время поставят всё на места, поверьте.
На миг ей показалось… Но нет: шрам над бровью от окалины, бородка совсем без проседи, а главное — та самая рука, что лежала сейчас поверх её пальцев, загорелая, с небрежно обровненными ногтями вместо холёных Генриховских — явственно подтверждали, что перед ней всё же двойник.
— Я знаю Жан. Мне не впервой терпеть, — просто ответила она. — И… спасибо.
Она больше не оборачивалась. Шла по дорожке к месту условленной встречи с Арманом, и с каждым шагом впечатывала в песок оказавшиеся пустыми надежды. Вот так. Ходить надо по земле, а не в облаках.
Бывший кузнец печально смотрел ей вслед.
***
И угораздило же графа де Камилле попасть на этот дурацкий дружеский обед!
Впрочем, отказываться от приглашения было неудобно. Как-никак, с маркизом де Питюи они приятельствовали с детства, да и в юности порой участвовали в определённого вида забавах — правда, граф более в качестве сопровождающего, поскольку общество доступных девиц, как светских, так и полусвета, оставляло его равнодушным. Но, наблюдая за чужими ошибками, он делал выводы и не допускал ошибок собственных. Учился жизни без особых потерь для себя самого. Познавал её уроки на сторонних примерах. Так, приятной неожиданностью стало, что тот же маркиз, в оную пору ещё виконт, смог проявить бесшабашность и отвагу не только в осаждении приступом неподдающихся предметов страсти, но и в боевых сражениях, а при очередной осаде Ла-Рошели спланировал и удачно провёл штурм, первым оказавшись на стенах оной цитадели.
Да и при дворе маркиз повёл себя достаточно умно. Немногие знали, что под маской истинного эпикурейца, вечно праздного ловца развлечений скрывались тонкий ум и наблюдательность, а также сердце, не чуждое состраданию. Именно он однажды подтолкнул Филиппа к дипломатической стезе, соблазнив тем, что пребывание вдали от вероломной Анжелики, к тому времени вторично выскочившей замуж, и погружение в тонкости интриг и государственных переговоров прекрасно отвлечёт друга от сожалений и пустых вздохов.