И становиться его подобием — не хотелось.
Вздохнув, он пригубил вина и, принуждённо улыбнувшись, отсалютовал на тост де Келюса, также оказавшегося на нынешнем сборище. Вот ещё один прожигатель жизни… едва не угробивший её из-за дурацкой дуэли после язвительных слов д’Эпернона, любовника графини де Келюс, о том, что жена графа «более красива, нежели добродетельна». А ведь, в сущности, так оно и есть. Но, согласно условностям, муж обязан был оскорбиться и вызвать дерзкого словоблуда на поединок. Что он и сделал. А потом едва выкарабкался из объятий другой любовницы, костлявой и в саване. Из-за какой-то распутной бабёнки, с которой понятие «честь», собственно, давно уже несовместимо…
А ведь рано или поздно Филиппу тоже придётся жениться.
И… лучше, если его женой согласится стать чистая и непорочная Ирис. Знала она мужа как мужчину, или всё же нет — неважно. Для него она всегда останется чистой и непорочной, ибо такова, как он убедился, её светлая душа. Он же — их браком оградит её от участи иметь распутного мужа, который поторопится ознакомить её с прелестями «свободного брака», распространённого в обществе. И ведь половина знатных девиц, выходящих замуж, знает о таком будущем, но оно их вполне устраивает. Оставшаяся половина либо смиряется с печальной действительностью, либо… охотно перенимает новые правила.
Чистая душа Ирис Рыжекудрой не должна страдать от подобной лжи.
— Гос-спода…
Изрядно накаченный добрым анжуйским, встал со своего места барон Лотрек. Пирушка проходила в излюбленном кабачке маркиза — «У галльского петуха», славящегося прекрасной кухней для благородных господ и чистенькими улыбающимися девушками-подавальщицами, две из которых уже прочно обосновались на коленях гостей.
— А не поехать ли нам к красотке Сью, а? Питюи, старина, рвать с прошлым — так рвать, для этого надо с ним безза… безжалостно расправиться, а? Правильно я говорю? Гульнём напоследок! По крайней мере, напоследок с тобой-неженатым, а?
— О, тем более, Сью уже три дня как выставляет сюрприз, — хмыкнул один из гостей, чьё имя для Филиппа так и оставалось неизвестным. — Кто-нибудь слышал о Шлюхе в никабе?
Рука графа де Камилле дрогнула, едва не расплескав вино. Надвинулось ощущение чего-то грозного и… безнадёжного.
— Шлюха в никабе! Как же! — подхватил с другого конца стола приглашённый за компанию поэт-весельчак. — Прелестное создание, господа! Рыжекудрая, как апельсин…
Филипп болезненно поморщился.
— Жаркая, как пороховая бочка! А уж какая затейница! Но дорогая, сучка… Не мне к ней ходить. — Фыркнув, вечно нищий виршеплёт махнул рукой. — Зато настоящая муза для стишков особого толка, вы меня понимаете, господа?