– Отчего же? Меня фальшивые улыбки тоже раздражают. Я предпочитаю вообще не улыбаться, если улыбаться не хочется. За последний месяц наулыбал уже больше, чем за пару последних лет, как бы перерасход благости не произошел. Но у тебя-то другая ситуация: в клинике ведь и рацион подобран, и персонал вышколен. Ради выздоровления можно потерпеть не только улыбки, как я раньше думал. Я вообще раньше думал, что бедняки ради избавления от условно-излечимого способны через себя перепрыгнуть, а тебе ишь – улыбки фальшивые.
– Можно, конечно, – отец совсем расслабился. – Но есть еще причина. Вдруг дочка вернется, пусть в тот момент я окажусь дома.
– Дочка?
– Да… неважно, мистер. И не ваше это дело, при всем уважении.
– Не мое, – легко согласился Кинред. – Но если твоя дочка хотела твоего выздоровления, то уверен, она бы пережила, если бы ты не оказался дома в момент ее возвращения. Или нет? Это не любопытство, а профдеформация. Видишь ли, я занимаюсь психологией, потому попутно копаюсь во всех реакциях – это выходит рефлекторно. Интересно, что бы она сказала, узнав, что ты получаешь не полный объем услуг клиники?
Отец расхохотался:
– Вот тут в самую точку, мистер. Она бы орала как умалишенная, все соседи бы сбежались на шум. Она так-то тихая, спокойная, но если для нее что-то важно – орать умеет.
– Раньше про таких людей говорили: «В тихом омуте черти водятся».
– Понятия не имею, что там раньше говорили, мистер. Там такие черти, что только незнающие могут принять ее за милашку… А может, и правда, хоть больничной еды пожрать – когда еще получится? Восьмая Центральная, какое здание?
– Останови здесь.
Когда отец заглушил двигатель и нажал кнопку подъема двери, Кинред вновь вытащил девайс и сделал снимок его лица.
– Это еще зачем, мистер? – нахмурился отец.
Кинред уже погрузился в монитор аудиослайдера.
– Мужчин по фамилии Нист в мегаполисе с полмиллиона наберется, а я должен тебе две тысячи. Поиск личности без идентификационного кода.
– Да ладно уж, не надо денег. Вы же мои дела уладили.
– Я не остаюсь должным никому, мистер Нист. До свидания.
Отец выпрямился и буркнул уходя:
– Богатеи… Лучше б спасибо сказал, как человек.
Я еще несколько секунд могла смотреть на его спину, пока он не скрылся за поворотом. Потом вытерла щеку – сама не заметила, когда начала плакать и по какой причине. Но быстро собралась, отодвинулась от Кинреда и отошла на шаг. Голос мой прозвучал довольно спокойно:
– Это не фальшивка, сэр. Вы не могли сделать эту запись сами и так точно подделать реплики моего отца. Спасибо за доказательства и за то, что нарушили ради них должностные инструкции. Хотя наверняка вы их сами и писали. Но я все равно благодарна. Спасибо.