Лейленд остался стоять.
— С позволения суда, я не буду вступать в дискуссию с вашей честью, но это весьма важное обстоятельство. Возможны многие судебные ошибки в сходных делах, если открыть пути для перекрестного допроса подобного рода. Это всего лишь предварительное слушание. Мне необходимо было только показать, что преступление совершено, и есть все основания, чтобы связать обвиняемую с данным преступлением. Это должно быть единственной целью судебного заседания. И это все, что мне надо доказать.
Судья Тэлент повернулся к Мейсону:
— Вас это устраивает, адвокат?
— Да, — ответил Мейсон. — Но показания свидетеля ничего не стоят без его пометок. И я хочу доказать, что эти записи неточны, поэтому я собираюсь опровергнуть все его свидетельства.
— Вы не попытаетесь привлечь для перекрестного допроса по этому поводу других лиц, которые побывали в бунгало потерпевшего, чтобы добиться чего-то иного, кроме того, чтобы поставить под сомнение правильность записей?
— Да, это главная цель моего анализа.
— Протест отклонен, — постановил судья Тэлент. — Вы можете продолжать задавать вопросы относительно записей.
— Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон.
— Из моих записей следует, что мужчина вошел в восемь и вышел в восемь пятнадцать, что другой мужчина вошел в восемь двадцать и вышел в восемь тридцать пять, что женщина вошла в восемь тридцать шесть и вышла в восемь сорок пять, что мужчина в темных очках вошел в восемь сорок шесть и вышел в восемь пятьдесят, что обвиняемая вошла в девять и вышла в девять двенадцать.
— Когда в последний раз вы видели потерпевшего? — спросил Мейсон.
— Когда он вошел в бунгало номер 10.
— А вы не видели, как он сам подходил к двери, что-бы впустить тех людей, которых вы отметили в своих записях?
— Нет… хотя, погодите минуту, я видел, как потерпевший выходил на стоянку машин, где был припаркован мой автомобиль, и смотрел мой регистрационный сертификат. Это было сразу после того, как он снял бунгало в мотеле, и спустя некоторое время к нему начали приходить те люди.
— Я не спрашивал вас о времени, — возразил Мейсон. — Я заметил, что ваши записи кончаются на девяти двенадцати и больше там ничего нет.
— Это было как раз, когда обвиняемая вышла от него.
— И в ваших записях больше ничего нет?
— В то время я закончил делать записи.
— А почему вы закончили их делать? Вы знали, что тот человек уже мертв? — спросил Мейсон.
— О, ваша честь, я протестую, — торопливо сказал Лейленд. — Это просто абсурдный вопрос.
— Но должна же быть какая-то причина, по которой свидетель прекратил делать пометки, — возразил судья Тэлент. — Полагаю, адвокат вправе продолжать вести перекрестный допрос относительно этих пометок. Протест отклонен.