Было около полудня, когда Жерар Пьедбёф вышел из дома в воскресном костюме, обутый в желтые ботинки, в светлой фетровой шляпе и перчатках. Он прошел совсем рядом с Мегрэ… Сначала он, кажется, не собирался заговорить и даже поздороваться с ним.
Но не мог удержаться, чтобы не бросить комиссару вызов или не высказать все то, что он думает.
— Я вас стесняю, правда? Потому, что вы, наверно, меня ненавидите!
У него были синяки под глазами. После его выходки в кафе возле мэрии он жил в постоянной тревоге.
Мегрэ пожал плечами, повернулся к нему спиной и увидел акушерку, которая, посадив в коляску ребенка и толкая ее перед собой, направлялась к центру города.
Машер не показывался. Мегрэ встретил его только около часа и как раз в «Кафе у мэрии». Жерар сидел за другим столиком с двумя приятелями и с тем самым товарищем, с которым он был в прошлый вечер.
Машера окружали три человека, и комиссару показалось, что он их уже где-то видел.
— Помощник мэра… Полицейский комиссар… Его секретарь… — представил их инспектор.
Все они были в воскресных костюмах и пили анисовый аперитив. На столе уже стояло по три блюдца у каждого. Машер казался необыкновенно уверенным в себе.
— Я как раз говорил этим господам, что следствие уже почти закончено… Теперь это зависит, главным образом, от бельгийской полиции. Удивляюсь, почему я до сих пор не получил телеграммы из Брюсселя с сообщением о том, что речник арестован…
— В воскресенье после одиннадцати утра телеграммы не разносят! — заявил помощник мэра. — Хотя вы можете получить ее на почте… Что вам предложить, господин комиссар?.. Вы знаете, о вас много говорили здесь в округе!..
— Очень польщен!
— Я хочу сказать, что говорили отнюдь не в положительном смысле. Вашу позицию истолковывали как…
— Гарсон, кружку пива! Холодного!
— Вы пьете пиво в такое время дня?
По улице проходила Маргарита, и по тому, как она держалась, чувствовалось, что она самая элегантная женщина в городе и знает, что все взгляды устремлены на нее.
— Неприятно, что эти дела, связанные с нравами…
Послушайте! Вот уже десять лет, как в Живе не было таких дел… Последний раз один рабочий-поляк…
— Извините меня, господа…
И Мегрэ бросился к выходу, догнал на главной улице Анну Питере и ее брата, которые шли, высоко подняв голову, словно бросая вызов всем подозрениям.
— Я позволю себе зайти к вам днем, как я уже говорил вчера…
— В котором часу?
— В половине четвертого… Вам это удобно?
И он, нахмурившись, вернулся в гостиницу, где позавтракал, одиноко сидя за столом.
— Соедините меня с Парижем.
— По воскресеньям, после одиннадцати, телефон не работает.