. Сходным образом, комментаторы иногда предполагают, что повествование о преображении (Мк 9:2–8 и пар.) —это просто смещенное явление Воскресшего. Мне это представляется некорректным манипулированием новозаветным материалом, авторы которого заслуживают большего доверия, потому что они знали, что делали. Как указывает Дж. Бейкер, те рассказы о явлениях, которые мы реально имеем в Евангелиях, никак не соответствуют современным моделям посмертных феноменов, обычно связанных с ослепительной небесной фигурой или ожившими телами
[369]. Признание определенной степени телесности в описаниях явлений Воскресшего отнюдь не означает простого приравнивания воскресения к оживлению. Как бы мы ни относились к рассказам о тех, кого Иисус сам воскрешал к жизни (Мк 5:21–43 и пар., Лк 7:11–17, Ин 11:1–44), очевидно, что все они должны в конце концов снова умереть. Они были оживлены, а не воскресли. Иисус же воскрес к вечной жизни; Его воскресшее тело изменилось и прославилось, получило беспрецедентные свойства, позволявшие Ему появляться в запертой комнате и исчезать, продолжая сохранять на себе знаки ран от распятия. Павел в 1 Кор 15:35- 50 тщательно рассмотрел, что означает здесь преемственность между состояниями тела до и после воскресения; причем он связал это осмысление с нашей собственной посмертной судьбой. Он предостерегал своих слушателей против сведения воскресения к оживлению («плоть и кровь Царства Божия наследовать не могут, и тление нетления не наследует», ст. 50). Однако по своему тону этот отрывок направлен также и против спиритуалистического редукционизма, потому здесь речь идет именно о воскресении тела. Мы должны будем вернуться к этому в главе 9, а здесь нужно обратиться еще и к свидетельствам иного рода, которые также связаны с этими вопросами. Я имею в виду, разумеется, историю с пустым гробом. Все четыре Евангелия говорят о том, что, как только кончилась суббота, женщины пришли ко гробу, чтобы позаботиться о теле Иисуса, но они нашли только камень, который был отвален, а гроб был пуст (Мк 16:1- 8 и пар.). Рассказы эти различаются в деталях относительно момента времени, имен женщин и числа ангельских вестников, которых они встрети‑ли. Как бы сильно эти несоответствия ни смутили Эдварда Понтифика с его чересчур буквалистской книгой «Путь всякой плоти», они не должны приводить в замешательство нас. Мы должны спокойно принять такие вариации, вовсе не думая, что это ставит под сомнение суть рассказов. Для некоторых эти рассказы являются самым главным свидетельством в пользу воскресения. Почему иерусалимские власти не подавили христианское движение в зародыше, выставив на обозрение разлагающееся тело его лидера? Предположения, что ученики специально украли тело, запланировав обман, или что женщины случайно пришли к какому‑то другому гробу, не выдерживают критики. Единственное заслуживающее доверия объяснение, почему гроб пуст, состоит в том, что Иисус действительно воскрес. Так что этот аргумент продолжает оставаться действенным. Однако здесь необходимы более тщательные исследования. Первым ясный рассказ о пустом гробе дает Марк, который писал спустя примерно 35 лет после этого события. Некоторые исследователи считают, что мы здесь имеем дело с точкой зрения второго поколения, появившейся под влиянием сложившегося убеждения (возможно, основанного на явлениях), что Иисус выжил после казни. Высказываются сомнения и в том, что Иисуса поместили в отдельный гроб, поскольку общей практикой римлян было анонимное сбрасывание тел казненных преступников в общую могилу. В ответ можно привести несколько соображений.