Только теперь я начал понимать, что в жизни моей было не так уж много веселья. Я принял обязанности главы семьи довольно рано, после смерти отца, и я был горд тем, что исполнял их так, как это делал мой отец. Я управлял имением, заботился о процветании арендаторов, не забывал о здоровье, образовании и счастье моей сестры, а так же всех, оказавшихся на моем попечении. Я успешно справлялся со всеми заботами, свалившимися на меня. До встречи с Элизабет я не понимал, что этого недостаточно для нормального существования. И лишь теперь увидел, как бедна была моя жизнь. Всё в ней заранее предопределено, всё в ней предсказуемо, никаких отклонений. Только сейчас я это отчетливо увидел. А увидел благодаря тому, что во мне зародились чувства, которых я не знал ранее и о существовании которых не задумывался. И когда я осознал это, мне почему–то стало легко, и я рассмеялся.
– В тот вечер я не имел чести быть знакомым ни с одной из присутствовавших дам, кроме тех, с которыми приехал на бал, – защищался я, приняв её тон.
– О, разумеется. И ведь нельзя же было допустить, чтобы вас на балу с кем–нибудь познакомили!
– Быть может, обо мне судили бы лучше, если бы я потрудился кому–нибудь представиться. Но я не стремлюсь навязывать свое общество незнакомым людям.
Она явно дразнила меня, допытываясь, по какой причине образованный и неглупый человек, к тому же принятый в обществе, не вправе рассчитывать на расширение знакомств. Более того, Фицуильям оказывался на её стороне, объясняя всё моим нежеланием доставить беспокойство себе самому.
– Я и вправду лишен присущего некоторым людям таланта свободно болтать с человеком, которого прежде никогда не встречал. Мне нелегко, подобно другим, подлаживаться к тону его рассуждений или делать вид, что меня интересуют его дела, – признался я.
– Мои пальцы движутся по клавишам этого инструмента не с тем мастерством, какое мне приходилось наблюдать у других музыкантов. Но мне всегда казалось, что я виновата в этом сама, не дав себе труда поупражняться как следует.
Я улыбнулся:
– Совершенно с вами согласен.
В этот момент леди Кэтрин прервала наш разговор.
– О чем это вы там беседуете, Дарси?
– О музыке.
Леди Кэтрин подошла ближе.
– Мисс Беннет играла бы неплохо, если бы больше практиковалась и пользовалась указаниями лондонского маэстро, – просветила она нас. – У нее даже есть некоторая беглость, но ей не хватает вкуса, которым отличается Энн. Из моей дочери вышла бы превосходная исполнительница, если бы только здоровье позволяло ей заниматься музыкой.
Я совершенно не слушал тётушку, а наблюдал за Элизабет. Она с удивительным терпением выслушала замечания леди Кэтрин, а потом по нашей с Фицуильмом просьбе оставалась за инструментом до того времени, когда была подана карета ее светлости, чтобы доставить их в Хансфорд.