Он с плохо скрываемой досадой посмотрел на полную чашку. Не допить и уйти к себе виконт не мог, не нарушив этикета и не показав мне свою слабость. Дворянское воспитание вынуждало Миньера сцепить зубы и терпеть, довести ужин до логичного завершения. Неудивительно, что мое признание нашло отклик не сразу.
— Эдвин, я чувствую твой дар.
Занятый своими мыслями виконт рассеянно кивнул и лишь через пару минут повернулся ко мне.
— Извини? — переспросил он, между нахмуренными бровями залегла морщина.
— Я чувствую твой дар. И резерв, — спокойно встретив его взгляд, уточнила я.
Миньер снова коснулся пальцами скрытого под мантией амулета, озадаченно посмотрел на мой.
— Не понимаю, как это возможно.
— А ты меня не чувствуешь?
Он прислушался к ощущениям, прикрыл глаза, пытаясь увидеть мой дар. Но через несколько минут отрицательно качнул головой, сник. Я не ожидала другого результата. Ведь все это время, наблюдая за необычно тусклым золотистым даром виконта, видела черный хищный сгусток чужой магии. Он пульсировал, набирал силу, от него волнами расходилась боль. Самообладание внешне спокойного Эдвина меня поражало. Любой на его месте уже стонал бы, держась за раненый бок.
Запретив виконту шевелиться, решительно встала, обошла стол. Когда положила ладонь на рану, маг запротестовал:
— Не нужно. Когда разболится сильней, я полечу сам.
— Чем, Эдвин? Ты пуст.
По моему мнению, его гордость нуждалась в сочувствии меньше всего, поэтому я ее не щадила.
Он вздохнул и отвернулся, признавая мою правоту. Кажется, именно в тот момент пришло осознание, что месяц с меткой Эдвин не выдержит, умрет. Эту мысль я постаралась поскорей прогнать.
Держась одной рукой за спинку стула, другой накрывая рану, я стояла за спиной мага и читала заклинание. Черный сгусток постепенно сжался до размеров горошины, сияние обезболивающего волшебства погасло. Теплый золотой дар Эдвина казался ярче и богаче, потому что я не только была близко к магу, но все еще касалась его.
— Теперь, когда можешь ясно мыслить, ты чувствуешь меня? Он медленно повернул ко мне голову, прислушиваясь к скрытой амулетом магии. Глаза закрыты, на лице, оказавшемся неожиданно близко у моего, сосредоточенность, брови чуть нахмурены, губы сомкнуты. Немного терпкие, но приятные мужские духи щекотали обоняние. Щекой я ощущала тепло его кожи, а мой дар откликался на его магию.
Я пожелала Эдвина.
Жаждала близости так, что дрожали колени, трепетало сердце.
Борясь с желанием поцеловать красиво очерченные, чувственно полные губы, хотела, чтобы Эдвин открыл глаза и воспользовался положением. Мысли о том, что могло последовать за поцелуем, были совсем уж нескромными, но дразняще приятными.