Пистолет дал осечку.
Тогда он лёг обратно в траву и заплакал.
***
Я перенёс его на платформу и уложил в тени, перевязав ноги как мог. Одна из старушек подложила ему под голову свёрнутый плащ. Она хлопотала над Полли, как над собственным сыном, пропавшим где-то под Йеммером.
Мне он тоже кого-то напоминал.
– Всё закончилось? – спросила Афрани.
– Может быть.
Грибовидное облако чёрного дыма оторвалось и медленно поплыло к верхушкам гор. В соснах шумел ветер. Минные поля по обеим сторонам от дороги колосились, как пастбища. В принципе, земля здесь не так уж плоха. Если выковырять все эти кукушкины яйца и сделать рекультивацию, можно опять развести хозяйства и поставить теплицы.
Я отёр с лица пот – пепел и крошки угля. Под ногтем розовели ошмётки чужой плоти.
«Мы вернём себе всё», – выкрикнул Полли. Именно так рассуждает щенячья юность. Глядя на альтенхайм, мрачно рассевшийся на платочках по насыпи, трудно поверить, что человечество не исчезнет. Однажды это случится быстро и просто. Стоит лишь истребить в себе человечность.
– А у вас дыра на штанах, – тихонечко проговорила Афрани.
В самом деле. Это навело меня на полезную мысль.
– Послушайте-ка, Афрани… – начал я очень хитро и, как мне показалось, продуманно.
Она повернула ко мне своё оживлённое личико.
– Вы вот тогда обмолвились про свою фамилию. Мол, мне её не произнести. На редкость сильное заявление. Спорим, что это не так?
– Хотите попробовать?
– Хочу. Назовите.
Она назвала.
– Э, – сказал я после паузы.
Первый слог здорово походил на последний, оставалось вспомнить, сколько вообще слогов. И половина букв звучала как-то иначе.
– Послушайте… хм… А вы не хотите обменять вот это всё на… ну, на что-то другое? На что-то более короткое и…
О чёрт. Чёрт!
– На другую фамилию, – очень серьёзно уточнила она. Однако я видел, что её глаза смеялись, и это придало мне сил.
– Ну, например… да.
– «Коллер»?
– Вообще-то меня зовут не Коллер, – признался я.
– А как?
Я назвал своё настоящее имя.
– Ох, – сказала она. – Это очень типично.
– Ладно. Забудьте.
В самом деле, идиотская мысль. На конкурсе идиотов меня бы объявили пожизненным номинантом и в конце концов вручили утешительный приз «Тупое мазло». А фельдфебель Вугемюллер подарил бы от себя орденский знак и ленту «За боевые заслуги».
– С другой стороны, – сказала она. – Это звучит солидно и… рассудительно. Словно жена академика. Афрани Краузе. Фрау Краузе. Я никогда об этом не думала, Эрих. Но я обещаю, что я подумаю.
Мы смотрели на сверкающий лес и всё расплывалось перед глазами. Чёрное пятно на периферии зрения никуда не исчезло, но дальше зеленели поля, и дорога, делая крюк, уводила к жилым поселениям, звавшимся Амт-Нойвеге. Отставной путеец Йозеф Мауэр торопливо прошёлся по насыпи. Он суетливо шарил в карманах халата, видимо в надежде найти крошку хлеба или, может быть, спички, прокашлялся, а потом, сипя горлом, полез на смотровую площадку.