— Это неслыханно, чтобы семья Рашид обзавелась проституткой! — орал на меня, как только я переступала порог дома после долгих съёмок. Наставляет на меня свой палец, постоянно тычет носом по самым больным местам: — Я предупреждал тебя, Амина, и не раз, — в нём столько ярости и злости, создаётся не самая лучшая дремучая смесь. — Прекрати позорить меня, иначе, пожалеешь во сто крат. Аллах видит твоё неповиновение, он все записывает. И когда придёт твоё время, — бьёт себя по плечам, — спросит, как ты жизнь прожила и была ли честна с остальными. Ты позоришь не только себя, — замолкает. Что-то обдумывает. — Подумай о своих младших сёстрах, зная твой образ жизни, кто их захочет взять в жены!? — срывается на крик.
— Я не делаю ничего такого, чтобы могло осрамить твою семью, отец, — спокойно отвечаю ему, но эти слова не возымели на него никакого эффекта.
— Ещё как позоришь, Амина. Ещё как.
— Отдай мне мои документы, и я вернусь к матери, если ты переживаешь за будущее своих остальных дочерей, — намеренно выделяю себя из общего числа его детей. Отец уставился на меня, нервно трясёт рукой, поднесённой к лицу.
— Нет. Ты моя кровь, и жить ты будешь со мной, а не с матерью.
Таким образом, отец ссылается на свои обычаи, в которых прописано, что дети, рождённые в браке, после развода остаются с отцом и мать не имеет никакого права заявлять свои права, так как в Коране сказано, что семя, данное женщине для зачатия, это подарок Аллаха, за все испытания, которые ей предстоит пройти во время родов, после которого она обретёт счастье в материнстве, если сумеет сохранить семейный очаг.
От мысли, что моё дитя могут у меня же отобрать, становится дурно, поэтому я трясу головой, будто могу избавиться от этих мыслей. Встаю с кровати, подхожу к шторам и распахиваю их, моему взору предстаёт удивительная красота ночного города. Звёздное небо, полностью усыпанное бриллиантами, накрыло, словно одеяло, наш прекрасный мир. Я даже представить не могу, какого на него смотреть посреди пустыни, наверное, бедуины и кочевники не случайно отправляются в дали, и пытаются слиться с горизонтом, где граница этой красоты касается наших песков. Улыбаюсь тому, как в голове пронеслись картинки этой бесконечности, они манят меня к себе, зовут, словно там я сумею найти ключ к своей свободе, но моя свобода теперь в руках моего Самира. Моего. Сама себя обнимаю и закрываю глаза, вновь представляю тот момент во сне, когда он прикасался ко мне так откровенно. Вновь зарождается это чувство пульсации между ног и бабочки летают в животе.